образомъ понятіе и его опредѣленія не привходятъ въ это умозаключеніе; оно вообще не понимается; и разсудокъ никогда не имѣетъ передъ собою формальныхъ, отвлеченныхъ опредѣленій понятія; очевидность этого умозаключенія основывается поэтому лишь на томъ, что оно столь скудно и отвлеченно по своему мысленному опредѣленію.
3. Но результатъ умозаключенія существованія не сводится исключительно къ этому отвлеченію отъ всякой опредѣленности понятія; отрицательность непосредственныхъ, отвлеченныхъ опредѣленій, возникающая такимъ путемъ, имѣетъ еще нѣкоторую другую, положительную сторону, состоящую именно въ томъ, что въ отвлеченной опредѣленности положено другое этой отрицательности, и что она тѣмъ самымъ стала конкретною.
Во-первыхъ, каждое изъ умозаключеній существованія имѣетъ своимъ предположеніемъ оба другія, и связанные въ заключеніи крайніе термины лишь потому истинны и связаны въ себѣ и для себя, что они соединены нѣкоторымъ извнѣ обоснованнымъ тожествомъ; средній терминъ, каковъ онъ есть въ выше разсмотрѣнныхъ умозаключеніяхъ, долженъ быть единствомъ ихъ понятія, но онъ есть лишь нѣкоторая формальная опредѣленность, не положенная, какъ ихъ конкретное единство. Но это предположенное въ каждомъ изъ сказанныхъ опосредованіи есть не просто нѣкоторая данная непосредственность вообще, какъ въ математическомъ умозаключеніе, а само есть нѣкоторое опосредованіе, именно для каждаго изъ двухъ прочихъ умозаключеній. Слѣдовательно то, что поистинѣ дано, есть опосредованіе, основанное не на данной непосредственности, а на опосредованіи. Это опосредованіе есть тѣмъ самымъ не количественное, отвлекающее отъ формы опосредованія, но опосредованіе скорѣе относящееся къ опосредованію или опосредованіе рефлексіи. Кругъ взаимнаго предположенія, образуемый взаимною связью этихъ умозаключеній, есть возвратъ этого предположенія въ само себя, вслѣдствіе чего оно образуетъ собою нѣкоторую полноту, и то другое, на которое указываетъ каждое отдѣльное умозаключеніе, схватывается имъ не черезъ внѣшнее отвлеченіе, а мыслится внутри этого круга.
Далѣе относительно термина отдѣльныхъ формальныхъ опредѣленій было указано, что въ этомъ цѣломъ формальныхъ умозаключеній каждый изъ нихъ послѣдовательно занялъ мѣсто средняго термина. Непосредственно послѣдній былъ опредѣленъ, какъ частность; за симъ черезъ діалектическое движеніе онъ опредѣлился, какъ единичность и общность. Равнымъ образомъ каждое изъ этихъ опредѣленій послѣдовательно заняло мѣста обоихъ крайнихъ терминовъ. Чисто отрицательнымъ результатомъ было исчезаніе качественныхъ формальныхъ опредѣленій въ чисто-количественномъ, математическомъ умозаключеніи. Но то, что оказалось поистинѣ, есть тотъ положительный результатъ, что опосредованіе совершается не черезъ отдѣльную качественную опредѣленность формы, а черезъ ея конкретное тожество. Недостатокъ и формализмъ трехъ разсмотрѣнныхъ фигуръ умозаключеній состоитъ именно въ томъ, что такая отдѣльная опредѣленность должна была составлять въ нихъ средній терминъ. Такимъ образомъ опосредованіе опредѣли
образом понятие и его определения не привходят в это умозаключение; оно вообще не понимается; и рассудок никогда не имеет перед собою формальных, отвлеченных определений понятия; очевидность этого умозаключения основывается поэтому лишь на том, что оно столь скудно и отвлеченно по своему мысленному определению.
3. Но результат умозаключения существования не сводится исключительно к этому отвлечению от всякой определенности понятия; отрицательность непосредственных, отвлеченных определений, возникающая таким путем, имеет еще некоторую другую, положительную сторону, состоящую именно в том, что в отвлеченной определенности положено другое этой отрицательности, и что она тем самым стала конкретною.
Во-первых, каждое из умозаключений существования имеет своим предположением оба другие, и связанные в заключении крайние термины лишь потому истинны и связаны в себе и для себя, что они соединены некоторым извне обоснованным тожеством; средний термин, каков он есть в выше рассмотренных умозаключениях, должен быть единством их понятия, но он есть лишь некоторая формальная определенность, не положенная, как их конкретное единство. Но это предположенное в каждом из сказанных опосредовании есть не просто некоторая данная непосредственность вообще, как в математическом умозаключение, а само есть некоторое опосредование, именно для каждого из двух прочих умозаключений. Следовательно то, что поистине дано, есть опосредование, основанное не на данной непосредственности, а на опосредовании. Это опосредование есть тем самым не количественное, отвлекающее от формы опосредования, но опосредование скорее относящееся к опосредованию или опосредование рефлексии. Круг взаимного предположения, образуемый взаимною связью этих умозаключений, есть возврат этого предположения в само себя, вследствие чего оно образует собою некоторую полноту, и то другое, на которое указывает каждое отдельное умозаключение, схватывается им не через внешнее отвлечение, а мыслится внутри этого круга.
Далее относительно термина отдельных формальных определений было указано, что в этом целом формальных умозаключений каждый из них последовательно занял место среднего термина. Непосредственно последний был определен, как частность; за сим через диалектическое движение он определился, как единичность и общность. Равным образом каждое из этих определений последовательно заняло места обоих крайних терминов. Чисто отрицательным результатом было исчезание качественных формальных определений в чисто-количественном, математическом умозаключении. Но то, что оказалось поистине, есть тот положительный результат, что опосредование совершается не через отдельную качественную определенность формы, а через её конкретное тожество. Недостаток и формализм трех рассмотренных фигур умозаключений состоит именно в том, что такая отдельная определенность должна была составлять в них средний термин. Таким образом опосредование определи
