что такое есть во всѣхъ этихъ предметахъ, въ силу чего они разумны. Это зависитъ отъ того, что безконечное въ нихъ есть не пустое отвлеченіе отъ конечнаго, безсодержательная и неопредѣленная общность, но наполненная общность, понятіе, которое опредѣлено и имѣетъ въ немъ свою опредѣленность такимъ истиннымъ образомъ, что оно различаетъ себя внутри себя и есть единство этихъ своихъ разсудочныхъ и опредѣленныхъ различеній. Лишь такимъ путемъ разумъ возвышается надъ конечнымъ, условнымъ, чувственнымъ, или какъ оно можетъ быть иначе опредѣлено, и въ этой отрицательности по существу полонъ содержанія, будучи единствомъ опредѣленныхъ крайнихъ терминовъ; но лишь такимъ образомъ разумное есть умозаключеніе.
Ближайшимъ образомъ умозаключеніе, какъ и сужденіе, есть непосредственное; поэтому его опредѣленія (іегшіпі) суть простыя, отвлеченныя опредѣленности; оно есть такимъ образомъ умозаключеніе разсудка. Если остановиться на этомъ его видѣ, то разумное, хотя присущее ему и положенное, конечно въ немъ незамѣтно. Существенное въ немъ есть единство крайнихъ терминовъ, связующій ихъ средній терминъ и сохраняющее его основаніе. Отвлеченіе, поскольку оно удерживаетъ самостоятельность крайнихъ терминовъ, противополагаетъ имъ это единство также, какъ столь же прочно сущую для себя опредѣленность и такимъ образомъ понимаетъ послѣднюю скорѣе, какъ не-единство, чѣмъ какъ единство. Выраженіе: средній терминъ (тесИиз Іегтіпиз) взятъ изъ пространственнаго представленія и съ своей стороны способствуетъ тому, чтобы опредѣленія оставались одно внѣ другого. Но если умозаключеніе состоитъ въ томъ, что въ немъ положено единство крайнихъ терминовъ, если при томъ это единство понимается, съ одной стороны, какъ частное для себя, а съ другой, какъ лишь внѣшнее отношеніе, и существеннымъ отношеніемъ умозаключенія дѣлается не-единство, то разумъ, коль скоро онъ есть послѣднее, не способствуетъ разумности умозаключенія.
Умозаключеніе существованія, во-первыхъ, въ коемъ опредѣленія опредѣляются столь непосредственно и отвлеченно, обнаруживаетъ въ немъ самомъ, такъ какъ оно, какъ и сужденіе, есть ихъ отношеніе, что оно содержитъ въ себѣ не такія отвлеченныя опредѣленія, но что каждое изъ нихъ есть отношеніе къ другому, и что въ среднемъ терминѣ частность положена не только въ противоположность опредѣленіямъ крайнихъ терминовъ, но и въ немъ.
Черезъ эту свою діалектику оно обращается въ умозаключеніе рефлексіи, во второе умозаключеніе, — съ опредѣленіями, какъ таковыми, въ коихъ по существу имѣетъ видимость другое, или которыя положены, какъ опосредованныя, какими они и должны вообще быть согласно умозаключенію.
Въ третьихъ, такъ какъ эта видимость или это опосредованіе рефлектируется въ себя само, то умозаключеніе опредѣляется, какъ умозаключеніе необходимости, въ которомъ опосредывающее есть объективная природа вещи. Такъ какъ это умозаключеніе опредѣляетъ крайніе термины понятія также, какъ полноты, то умозаключеніе въ соотвѣтствіе своему понятію
что такое есть во всех этих предметах, в силу чего они разумны. Это зависит от того, что бесконечное в них есть не пустое отвлечение от конечного, бессодержательная и неопределенная общность, но наполненная общность, понятие, которое определено и имеет в нём свою определенность таким истинным образом, что оно различает себя внутри себя и есть единство этих своих рассудочных и определенных различений. Лишь таким путем разум возвышается над конечным, условным, чувственным, или как оно может быть иначе определено, и в этой отрицательности по существу полон содержания, будучи единством определенных крайних терминов; но лишь таким образом разумное есть умозаключение.
Ближайшим образом умозаключение, как и суждение, есть непосредственное; поэтому его определения (иегшипи) суть простые, отвлеченные определенности; оно есть таким образом умозаключение рассудка. Если остановиться на этом его виде, то разумное, хотя присущее ему и положенное, конечно в нём незаметно. Существенное в нём есть единство крайних терминов, связующий их средний термин и сохраняющее его основание. Отвлечение, поскольку оно удерживает самостоятельность крайних терминов, противополагает им это единство также, как столь же прочно сущую для себя определенность и таким образом понимает последнюю скорее, как не-единство, чем как единство. Выражение: средний термин (тесИиз Иегтипиз) взят из пространственного представления и с своей стороны способствует тому, чтобы определения оставались одно вне другого. Но если умозаключение состоит в том, что в нём положено единство крайних терминов, если при том это единство понимается, с одной стороны, как частное для себя, а с другой, как лишь внешнее отношение, и существенным отношением умозаключения делается не-единство, то разум, коль скоро он есть последнее, не способствует разумности умозаключения.
Умозаключение существования, во-первых, в коем определения определяются столь непосредственно и отвлеченно, обнаруживает в нём самом, так как оно, как и суждение, есть их отношение, что оно содержит в себе не такие отвлеченные определения, но что каждое из них есть отношение к другому, и что в среднем термине частность положена не только в противоположность определениям крайних терминов, но и в нём.
Через эту свою диалектику оно обращается в умозаключение рефлексии, во второе умозаключение, — с определениями, как таковыми, в коих по существу имеет видимость другое, или которые положены, как опосредованные, какими они и должны вообще быть согласно умозаключению.
В третьих, так как эта видимость или это опосредование рефлектируется в себя само, то умозаключение определяется, как умозаключение необходимости, в котором опосредывающее есть объективная природа вещи. Так как это умозаключение определяет крайние термины понятия также, как полноты, то умозаключение в соответствие своему понятию
