положность присущему ему положенію эта первая опредѣленность единичности была теперь ея бытіемъ въ себѣ; то, что оно тѣмъ самымъ есть въ себѣ, теперь положено лишь черезъ движеніе сужденія рефлексіи, а именно единичность, какъ тожественное отношеніе опредѣленнаго къ себѣ самому. Тѣмъ самымъ та рефлексія, которая расширяетъ единичность въ общность, не становится для нея внѣшнею, но дѣлается лишь для себя тѣмъ, чѣмъ она уже была въ себѣ. Такимъ образомъ истинный результатъ есть объективная общность. Тѣмъ самымъ субъектъ совлекъ съ себя формальное опредѣленіе сужденія рефлексіи, исходившее отъ этого, дабы перейти черезъ нѣкоторое къ общности; вмѣсто всѣ люди теперь должно сказать человѣкъ.
Общность, происшедшая такимъ образомъ, есть родъ, — общность, которая въ ней самой есть конкретное. Родъ не присущъ субъекту или, иначе, не есть единичное качество, вообще не есть нѣкоторое качество субъекта; родъ содержитъ въ себѣ всякую единичную опредѣленность, разрѣшенную въ ея субстанціальную самостоятельность. Поэтому, такъ какъ родъ положенъ, какъ это отрицательное тожество съ самимъ собою, онъ есть по существу субъектъ, но въ немъ послѣдній уже не подчиненъ своему предикату. Тѣмъ самымъ теперь измѣняется вообще природа сужденія рефлексіи.
Послѣднее было по существу сужденіемъ подчиненія. Предикатъ былъ опредѣленъ относительно своего субъекта, какъ сущее въ себѣ общее; по своему содержанію предикатъ могъ бы считаться за существенное опредѣленіе отношенія или также за признакъ, — опредѣленіе, по которому субъектъ есть лишь нѣкоторое существенное явленіе. Но опредѣленный, какъ объективно общее, онъ уже перестаетъ быть подчиненнымъ такому опредѣленію отношенія или связующей рефлексіи; такой предикатъ относительно этой общности есть скорѣе нѣчто частное. Тѣмъ самымъ отношеніе субъекта и предиката здѣсь превращается въ обратное, и такимъ образомъ сужденіе прежде всего снимается.
Это снятіе сужденія совпадаетъ съ тѣмъ, что становится опредѣленіемъ связки, которое мы должны еще разсмотрѣть; снятіе опредѣленій сужденія и переходъ ихъ въ связку одно и то же. А именно поскольку субъектъ повысился до общности, онъ въ этомъ опредѣленіи сталъ равенъ предикату, который, какъ рефлектированная общность, объемлетъ собою и частность; поэтому субъектъ и предикатъ тожественны, т.-е. совпали въ связкѣ. Это тожество есть родъ или въ себѣ и для себя сущая природа нѣкоторой вещи. Поскольку эта природа такимъ образомъ снова раздѣляется въ сужденіи, субъектъ и предикатъ относятся между собою черезъ внутреннюю природу; — отношеніе необходимости, въ которомъ эти опредѣленія сужденія суть лишь несущественныя различенія. То, что свойственно всѣмъ единичнымъ нѣкотораго рода, свойственно по его природѣ и роду, — это непосредственный выводъ и выраженіе того, что оказалось уже и ранѣе, именно что субъектъ, напр., всѣ люди, совлекается своей формальной опредѣленности, и вмѣсто него слѣдуетъ сказать человѣкъ. Эта сущая въ себѣ и для себя связь кладетъ основу новаго сужденія — сужденія необходимости.
положность присущему ему положению эта первая определенность единичности была теперь её бытием в себе; то, что оно тем самым есть в себе, теперь положено лишь через движение суждения рефлексии, а именно единичность, как тожественное отношение определенного к себе самому. Тем самым та рефлексия, которая расширяет единичность в общность, не становится для неё внешнею, но делается лишь для себя тем, чем она уже была в себе. Таким образом истинный результат есть объективная общность. Тем самым субъект совлек с себя формальное определение суждения рефлексии, исходившее от этого, дабы перейти через некоторое к общности; вместо все люди теперь должно сказать человек.
Общность, происшедшая таким образом, есть род, — общность, которая в ней самой есть конкретное. Род не присущ субъекту или, иначе, не есть единичное качество, вообще не есть некоторое качество субъекта; род содержит в себе всякую единичную определенность, разрешенную в её субстанциальную самостоятельность. Поэтому, так как род положен, как это отрицательное тожество с самим собою, он есть по существу субъект, но в нём последний уже не подчинен своему предикату. Тем самым теперь изменяется вообще природа суждения рефлексии.
Последнее было по существу суждением подчинения. Предикат был определен относительно своего субъекта, как сущее в себе общее; по своему содержанию предикат мог бы считаться за существенное определение отношения или также за признак, — определение, по которому субъект есть лишь некоторое существенное явление. Но определенный, как объективно общее, он уже перестает быть подчиненным такому определению отношения или связующей рефлексии; такой предикат относительно этой общности есть скорее нечто частное. Тем самым отношение субъекта и предиката здесь превращается в обратное, и таким образом суждение прежде всего снимается.
Это снятие суждения совпадает с тем, что становится определением связки, которое мы должны еще рассмотреть; снятие определений суждения и переход их в связку одно и то же. А именно поскольку субъект повысился до общности, он в этом определении стал равен предикату, который, как рефлектированная общность, объемлет собою и частность; поэтому субъект и предикат тожественны, т. е. совпали в связке. Это тожество есть род или в себе и для себя сущая природа некоторой вещи. Поскольку эта природа таким образом снова разделяется в суждении, субъект и предикат относятся между собою через внутреннюю природу; — отношение необходимости, в котором эти определения суждения суть лишь несущественные различения. То, что свойственно всем единичным некоторого рода, свойственно по его природе и роду, — это непосредственный вывод и выражение того, что оказалось уже и ранее, именно что субъект, напр., все люди, совлекается своей формальной определенности, и вместо него следует сказать человек. Эта сущая в себе и для себя связь кладет основу нового суждения — суждения необходимости.
