Поэтому правильно и нужно пользоваться для опредѣленій сужденія этими названіями — субъектъ и предикатъ; какъ названія, они суть нѣчто неопредѣленное, долженствующее еще получить свое опредѣленіе; и потому они суть не болѣе, какъ названія. Сами опредѣленія понятія не могутъ быть употребляемы, какъ двѣ стороны сужденія, отчасти на этомъ основаніи, отчасти же и еще болѣе потому, что природа опредѣленія понятія требуетъ, чтобы оно не было чѣмъ-то отвлеченнымъ и неизмѣннымъ, но содержало внутри себя и полагало въ себѣ свое противоположное; такъ какъ стороны сужденія суть сами понятія, т.-е. полнота его опредѣленій, то онѣ должны пройти и показать въ себѣ ихъ всѣ въ отвлеченной или конкретной формѣ. Но для того, чтобы при такомъ измѣненіи ихъ опредѣленій сохранить въ общемъ видѣ стороны сужденія, всего удобнѣе прибѣгнуть къ названіямъ, сохраняющимъ при этомъ постоянство. Названіе же противостоитъ вещи или понятію; это различіе проявляется и въ самомъ сужденіи, какъ таковомъ. Такъ какъ субъектъ выражаетъ собою вообще опредѣленное и потому преимущественно непосредственно сущее, предикатъ же общее, сущность или понятіе, то субъектъ, какъ та-ковый, есть ближайшимъ образомъ нѣкоторое названіе; ибо то, чтб онъ такое есть, выражаетъ лишь предикатъ, седержащій въ себѣ бытіе въ смыслѣ понятія. Что есть это, или что это есть за растеніе и т. д.? годъ бытіемъ, о которомъ тутъ спрашивается, часто разумѣется только названіе, и, узнавъ послѣднее, мы удовлетворяемся и знаемъ, что такое есть эта вещь. Это есть бытіе въ смыслѣ субъекта. Но понятіе или по меньшей мѣрѣ сущность и вообще общее сообщается лишь предикатомъ, и о немъ спрашивается въ смыслѣ сужденія. Богъ, духъ, природа или что бы то ни было есть поэтому, какъ субъектъ сужденія, только названіе; что такое есть этотъ субъектъ по его понятію, сообщается лишь предметомъ. Если ищется нѣкоторый предикатъ, присущій субъекту, то въ основѣ сужденія о томъ должно уже лежать понятіе; но оно высказывается лишь самимъ предикатомъ. Поэтому предположенное значеніе субъекта есть собственно только представленіе, и оно приводитъ къ нѣкоторому объясненію названія, причемъ оказывается случайнымъ и нѣкоторымъ историческимъ фактомъ то, что под-разумѣвается или не подразумѣвается подъ названіемъ. Многіе споры о томъ, присущъ или нѣтъ данному субъекту нѣкоторый предикатъ, суть поэтому не что иное, какъ споры о словахъ, такъ какъ они исходятъ отъ этой формы; лежащее въ основаніи (виіуекіит, б'тсохеірю'оѵ) есть еще не болѣе, чѣмъ слово.
Теперь надлежитъ ближе разсмотрѣть, какимъ образомъ, во-вторыхъ, опредѣлены отношеніе субъекта и предиката въ сужденіи и тѣмъ самымъ ближайшимъ образомъ они сами. Стороны сужденія суть вообще полноты, которыя ближайшимъ образомъ по существу самостоятельны. Поэтому единство понятія есть прежде всего лишь отношеніе самостоятельныхъ (сторонъ); не конкретное, возвратившееся внутрь себя изъ этой реальности полное единство, но такое, внѣ котораго онѣ пребываютъ, какъ неснятые въ немъ крайніе термины. Поэтому разсмотрѣніе сужденія можетъ исходить или отъ
Поэтому правильно и нужно пользоваться для определений суждения этими названиями — субъект и предикат; как названия, они суть нечто неопределенное, долженствующее еще получить свое определение; и потому они суть не более, как названия. Сами определения понятия не могут быть употребляемы, как две стороны суждения, отчасти на этом основании, отчасти же и еще более потому, что природа определения понятия требует, чтобы оно не было чем-то отвлеченным и неизменным, но содержало внутри себя и полагало в себе свое противоположное; так как стороны суждения суть сами понятия, т. е. полнота его определений, то они должны пройти и показать в себе их все в отвлеченной или конкретной форме. Но для того, чтобы при таком изменении их определений сохранить в общем виде стороны суждения, всего удобнее прибегнуть к названиям, сохраняющим при этом постоянство. Название же противостоит вещи или понятию; это различие проявляется и в самом суждении, как таковом. Так как субъект выражает собою вообще определенное и потому преимущественно непосредственно сущее, предикат же общее, сущность или понятие, то субъект, как та-ковый, есть ближайшим образом некоторое название; ибо то, чтб он такое есть, выражает лишь предикат, седержащий в себе бытие в смысле понятия. Что есть это, или что это есть за растение и т. д.? год бытием, о котором тут спрашивается, часто разумеется только название, и, узнав последнее, мы удовлетворяемся и знаем, что такое есть эта вещь. Это есть бытие в смысле субъекта. Но понятие или по меньшей мере сущность и вообще общее сообщается лишь предикатом, и о нём спрашивается в смысле суждения. Бог, дух, природа или что бы то ни было есть поэтому, как субъект суждения, только название; что такое есть этот субъект по его понятию, сообщается лишь предметом. Если ищется некоторый предикат, присущий субъекту, то в основе суждения о том должно уже лежать понятие; но оно высказывается лишь самим предикатом. Поэтому предположенное значение субъекта есть собственно только представление, и оно приводит к некоторому объяснению названия, причем оказывается случайным и некоторым историческим фактом то, что под-разумевается или не подразумевается под названием. Многие споры о том, присущ или нет данному субъекту некоторый предикат, суть поэтому не что иное, как споры о словах, так как они исходят от этой формы; лежащее в основании (вииуекиит, б'тсохеирю'ои) есть еще не более, чем слово.
Теперь надлежит ближе рассмотреть, каким образом, во-вторых, определены отношение субъекта и предиката в суждении и тем самым ближайшим образом они сами. Стороны суждения суть вообще полноты, которые ближайшим образом по существу самостоятельны. Поэтому единство понятия есть прежде всего лишь отношение самостоятельных (сторон); не конкретное, возвратившееся внутрь себя из этой реальности полное единство, но такое, вне которого они пребывают, как неснятые в нём крайние термины. Поэтому рассмотрение суждения может исходить или от
