этому онъ вмѣстѣ съ опредѣленіемъ изображаетъ собою идею, которая есть единство понятія и реальности. Но разсматриваемое здѣсь, еще погруженное въ исканіе познаніе не доходитъ до этого изображенія постольку, поскольку реальность, при немъ не проистекаетъ изъ понятія, и стало быть ея зависимость отъ послѣдняго и вмѣстѣ съ тѣмъ самое ихъ единство еще не познается.
По только что приведенному опредѣленію теорема есть въ собственномъ смыслѣ слова синтетическое въ предметѣ, поскольку отношеніе ея опредѣленности необходимо, т.-е. обосновано на внутреннемъ тожествѣ понятія. Синтетическое въ опредѣленіи и раздѣленіи есть нѣкоторая внѣшнимъ образомъ принимаемая связь; то, что найдено, приводится въ форму понятія, но, какъ найденное, все содержаніе только показывается; теорема же должна быть доказана. Такъ какъ это познаніе не выводитъ содержанія своего опредѣленія и основанія раздѣленія, то, казалось бы, что оно можетъ обойтись и безъ доказательства тѣхъ отношеній, которыя выражаются теоремою, и въ этомъ смыслѣ также довольствоваться воспріятіемъ. Но то, что отличаетъ познаніе отъ простого воспріятія и представленія, есть форма понятія вообще, сообщаемая имъ содержанію; это достигается опредѣленіемъ и раздѣленіемъ; но такъ какъ содержаніе теоремы проистекаетъ изъ момента понятія единичности, то оно состоитъ въ опредѣленіяхъ реальности, отношенія которыхъ уже не принадлежатъ простымъ и непосредственнымъ опредѣленіямъ понятія; въ единичности понятіе перешло въ инобытіе, въ реальность, въ силу чего стало идеею. Синтезъ, заключающійся въ теоремѣ, тѣмъ самымъ уже не оправдывается формою понятія; онъ есть связываніе различныхъ; еще не положенное при этомъ единство должно быть еще указано, и потому доказательство необходимо тутъ для самого сказаннаго познанія.
Ближайшимъ образомъ при этомъ возникаетъ затрудненіе опредѣленно различить, какія изъ опредѣленій предмета должны быть приняты въ опредѣленія, и какія отнесены въ теорему. Здѣсь не можетъ быть установлено никакого принципа; онъ кажется заключающимся лишь въ томъ, что то, что непосредственно присуще нѣкоторому предмету, входитъ въ составъ опредѣленія; для прочаго же, какъ опосредованнаго, должно быть сначала найдено опосредованіе. Но содержаніе опредѣленія есть вообще опредѣленное и тѣмъ самымъ само по существу опосредованное; содержаніе имѣетъ лишь нѣкоторую субъективную непосредственность, т.-е. субъектъ совершаетъ произвольное начало и сообщаетъ предмету значеніе предположенія. А поскольку предметъ конкретенъ внутри себя и долженъ быть также раздѣленъ, то получается множество опредѣленій, по своей природѣ опосредованныхъ и признаваемыхъ за непосредственныя и недоказываемыя не по принципу, а лишь по субъективному рѣшенію. И у Эвклида, который искони справедливо признанъ мастеромъ въ этомъ синтетическомъ видѣ познанія, подъ названіемъ аксіомы встрѣчается нѣкоторое предположеніе о параллельныхъ линіяхъ, которое считалось требующимъ доказательства, и недостаточность котораго пробовали различными способами восполнять. Во многихъ другихъ теоремахъ думали находить предположенія, которыя должны быть не признаваемыми непосредственно, а доказы
этому он вместе с определением изображает собою идею, которая есть единство понятия и реальности. Но рассматриваемое здесь, еще погруженное в искание познание не доходит до этого изображения постольку, поскольку реальность, при нём не проистекает из понятия, и стало быть её зависимость от последнего и вместе с тем самое их единство еще не познается.
По только что приведенному определению теорема есть в собственном смысле слова синтетическое в предмете, поскольку отношение её определенности необходимо, т. е. обосновано на внутреннем тожестве понятия. Синтетическое в определении и разделении есть некоторая внешним образом принимаемая связь; то, что найдено, приводится в форму понятия, но, как найденное, всё содержание только показывается; теорема же должна быть доказана. Так как это познание не выводит содержания своего определения и основания разделения, то, казалось бы, что оно может обойтись и без доказательства тех отношений, которые выражаются теоремою, и в этом смысле также довольствоваться восприятием. Но то, что отличает познание от простого восприятия и представления, есть форма понятия вообще, сообщаемая им содержанию; это достигается определением и разделением; но так как содержание теоремы проистекает из момента понятия единичности, то оно состоит в определениях реальности, отношения которых уже не принадлежат простым и непосредственным определениям понятия; в единичности понятие перешло в инобытие, в реальность, в силу чего стало идеею. Синтез, заключающийся в теореме, тем самым уже не оправдывается формою понятия; он есть связывание различных; еще не положенное при этом единство должно быть еще указано, и потому доказательство необходимо тут для самого сказанного познания.
Ближайшим образом при этом возникает затруднение определенно различить, какие из определений предмета должны быть приняты в определения, и какие отнесены в теорему. Здесь не может быть установлено никакого принципа; он кажется заключающимся лишь в том, что то, что непосредственно присуще некоторому предмету, входит в состав определения; для прочего же, как опосредованного, должно быть сначала найдено опосредование. Но содержание определения есть вообще определенное и тем самым само по существу опосредованное; содержание имеет лишь некоторую субъективную непосредственность, т. е. субъект совершает произвольное начало и сообщает предмету значение предположения. А поскольку предмет конкретен внутри себя и должен быть также разделен, то получается множество определений, по своей природе опосредованных и признаваемых за непосредственные и недоказываемые не по принципу, а лишь по субъективному решению. И у Эвклида, который искони справедливо признан мастером в этом синтетическом виде познания, под названием аксиомы встречается некоторое предположение о параллельных линиях, которое считалось требующим доказательства, и недостаточность которого пробовали различными способами восполнять. Во многих других теоремах думали находить предположения, которые должны быть не признаваемыми непосредственно, а доказы
