меввыхъ и случайныхъ дѣйствительностей, которыя также не имѣютъ иной дальнѣйшей цѣны, кромѣ цѣны случайностей и явленій. Если же, напротивъ, идея, наоборотъ, не должна цѣниться за истинную потому, что она по отношенію къ явленіямъ трансцендентна, что въ чувственномъ мірѣ не можетъ быть дано никакого совпадающаго съ нею предмета, то это должно считаться страннымъ недоразумѣніёмъ, такъ какъ отъ идеи отрицается объективное значеніе потому, что ей не хватаетъ именно того, что образуетъ собою явленіе, неистинное бытіе объективнаго міра. По отношенію къ практическимъ идеямъ Кантъ признаетъ, что "нельзя найти ничего болѣе вреднаго и недостойнаго философа, чѣмъ свойственная черни ссылка на яко бы противорѣчащій идеѣ опытъ. Этой ссылки даже не существовало бы, если бы напр., государственныя учрежденія были своевременно устроены по идеямъ, и всякое доброе намѣреніе не было пресѣчено замѣною ихъ грубыми понятіями именно потому, что они почерпнуты изъ опыта". Кантъ смотритъ на идею, какъ на нѣчто необходимое, какъ на цѣль, которую должно стремиться установить, какъ на прообразъ для нѣкотораго максимума, къ которому должно постоянно стремиться какъ можно болѣе приблизиться состояніе дѣйствительности.
Но такъ какъ получился тотъ результатъ, что идея есть единство понятія и объективности, истинное, то на нее нельзя смотрѣть, только какъ на цѣль, къ которой должно приближаться, но которая сама постоянно остается нѣкоторымъ видомъ потустороннности, а слѣдуетъ признать, что все дѣйствительное лишь постольку есть, поскольку оно имѣетъ внутри себя и выражаетъ идею. Предметъ, объективный и субъективный міръ, не только долженъ совпадать съ идеею, но онъ самъ есть совпаденіе понятія и реальности; та реальность, которая не соотвѣтствуетъ понятію, есть просто явленіе, субъективное, случайное, произвольное, не истина. Если говорится, что на опытѣ нѣтъ предмета, вполнѣ совпадающаго съ идеею, то послѣдняя противоставляется дѣйствительному, какъ нѣкоторое субъективное мѣрило; но чѣмъ бы должно было поистинѣ быть нѣчто дѣйствительное, если бы его понятія не было въ немъ, и его объективность совсѣмъ не соотвѣтствовала этому понятію, это нельзя выразить словомъ; ибо это было бы ничто. Механическій и химическій объектъ, равно какъ бездушный субъектъ и сознающій лишь конечное, а не свою сущность, духъ, правда, по своей различной природѣ, имѣютъ свое понятіе осуществленнымъ не въ своей собственной формѣ. Но они могутъ вообще быть чѣмъ-либо истиннымъ лишь постольку, постольку они суть соединеніе ихъ понятія и реальности, ихъ души и тѣла. Цѣлыя, какъ государство, церковь, перестаютъ существовать, если разрушается единство ихъ понятія и ихъ реальности; человѣкъ, живое, мертвъ, если душа и тѣло разъединяются въ немъ; мертвая природа, механическій и химическій міръ, если именно мертвое принимается за неорганическій міръ, ибо иначе оно не имѣло бы никакого положительнаго значенія, — мертвая природа, если она раздѣлена на свое понятіе и свою реальность, есть не что иное, какъ субъективная отвлеченность нѣкоторой мыслимой формы и нѣкоторой безформенной матеріи. Духъ, который не былъ бы идеею, единствомъ самого понятія съ
меввых и случайных действительностей, которые также не имеют иной дальнейшей цены, кроме цены случайностей и явлений. Если же, напротив, идея, наоборот, не должна цениться за истинную потому, что она по отношению к явлениям трансцендентна, что в чувственном мире не может быть дано никакого совпадающего с нею предмета, то это должно считаться странным недоразумениём, так как от идеи отрицается объективное значение потому, что ей не хватает именно того, что образует собою явление, неистинное бытие объективного мира. По отношению к практическим идеям Кант признает, что "нельзя найти ничего более вредного и недостойного философа, чем свойственная черни ссылка на яко бы противоречащий идее опыт. Этой ссылки даже не существовало бы, если бы напр., государственные учреждения были своевременно устроены по идеям, и всякое доброе намерение не было пресечено заменою их грубыми понятиями именно потому, что они почерпнуты из опыта". Кант смотрит на идею, как на нечто необходимое, как на цель, которую должно стремиться установить, как на прообраз для некоторого максимума, к которому должно постоянно стремиться как можно более приблизиться состояние действительности.
Но так как получился тот результат, что идея есть единство понятия и объективности, истинное, то на нее нельзя смотреть, только как на цель, к которой должно приближаться, но которая сама постоянно остается некоторым видом потустороннности, а следует признать, что всё действительное лишь постольку есть, поскольку оно имеет внутри себя и выражает идею. Предмет, объективный и субъективный мир, не только должен совпадать с идеею, но он сам есть совпадение понятия и реальности; та реальность, которая не соответствует понятию, есть просто явление, субъективное, случайное, произвольное, не истина. Если говорится, что на опыте нет предмета, вполне совпадающего с идеею, то последняя противоставляется действительному, как некоторое субъективное мерило; но чем бы должно было поистине быть нечто действительное, если бы его понятия не было в нём, и его объективность совсем не соответствовала этому понятию, это нельзя выразить словом; ибо это было бы ничто. Механический и химический объект, равно как бездушный субъект и сознающий лишь конечное, а не свою сущность, дух, правда, по своей различной природе, имеют свое понятие осуществленным не в своей собственной форме. Но они могут вообще быть чем-либо истинным лишь постольку, постольку они суть соединение их понятия и реальности, их души и тела. Целые, как государство, церковь, перестают существовать, если разрушается единство их понятия и их реальности; человек, живое, мертв, если душа и тело разъединяются в нём; мертвая природа, механический и химический мир, если именно мертвое принимается за неорганический мир, ибо иначе оно не имело бы никакого положительного значения, — мертвая природа, если она разделена на свое понятие и свою реальность, есть не что иное, как субъективная отвлеченность некоторой мыслимой формы и некоторой бесформенной материи. Дух, который не был бы идеею, единством самого понятия с
