1. Поэтому, прежде всего въ объектѣ не различены матерія и форма, такъ чтобы первая была самостоятельнымъ общимъ объекта, а вторая — его частностью и единичностью; такого отвлеченнаго различенія единичности и общности въ немъ по его понятію не существуетъ; если онъ разсматривается, какъ матерія, то онъ долженъ считаться матеріею, оформленною въ себѣ и для себя. Равнымъ образомъ онъ можетъ быть опредѣленъ, какъ вещь съ ея свойствами, какъ цѣлое, состоящее изъ частей, какъ субстанція съ акциденціями, и по прочимъ отношеніямъ, вообще отношеніямъ рефлексіи; но эти отношенія уже слились въ понятіе; поэтому объектъ не имѣетъ ни свойствъ, ни акциденцій, ибо онѣ отдѣлимы отъ вещи или субстанціи, въ объектѣ же частность совершенно рефлектирована въ полноту. Частямъ нѣкотораго цѣлаго, правда, присуща та самостоятельность, которая свойственна различеніямъ объекта, но эти различенія сами по существу суть объекты, полноты, не имѣющіе относительно цѣлаго такой опредѣленности, какъ части.
Поэтому объектъ ближайшимъ образомъ есть неопредѣленное, поскольку въ немъ нѣтъ никакой опредѣленной противоположности; ибо онъ есть возвратившееся въ непосредственное тожество опосредованіе. Поскольку понятіе есть по существу опредѣленное, объектъ имѣетъ въ немъ хотя полную, но все же неопредѣленную, т.-е. безотносительную множественность, образующую собою ближайшимъ образомъ столь же неопредѣлимую далѣе полноту; стороны, части, могущія быть въ немъ различенными, принадлежатъ вѣкоторой внѣшней рефлексіи. Поэтому то совершенно неопредѣленное различеніе состоитъ лишь въ томъ, что даны многіе объекты, изъ коихъ каждый содержитъ въ себѣ свою опредѣленность, лишь какъ рефлектированную въ своей общности, а не показывающуюся во внѣ. Такъ какъ для объекта существенна эта неопредѣленная опредѣленность, то онъ внутри себя самого есть такая множественность и долженъ считаться сложнымъ, аггрегатомъ. Но онъ не состоитъ изъ атомовъ, ибо послѣдніе, не будучи полнотами, не суть объекты. Лейбницева монада скорѣе заслуживаетъ названіе объекта, такъ какъ ей присуща полнота представленія міра, но замкнутая въ своей интенсивной субъективности она должна быть по существу по меньшей мѣрѣ единымъ внутри себя. Однако, монада, опредѣленная, какъ исключающее единое, есть лишь почерпнутый изъ рефлексіи принципъ. Но она есть объектъ отчасти постольку, поскольку основаніе ея многообразныхъ представленій, развитыхъ, т.-е. положенныхъ опредѣленій ея лишь въ себѣ сущей полноты лежитъ внѣ ея, отчасти постольку, поскольку для монады также безразлично образовать вмѣстѣ съ другими монадами нѣкоторый объектъ; тѣмъ самымъ она въ дѣйствительности не есть нѣчто исключающее, опредѣленное для самого себя.
2. А такъ какъ объектъ есть полнота опредѣленности, но въ силу своей неопредѣленности и непосредственности не есть ея отрицательное единство, то объекты безразличны къ опредѣленіямъ, какъ единичные, опредѣленные въ себѣ н для себя, равно какъ одинъ къ другому. Изъ одного объекта поэтому не могутъ быть поняты другіе, равно какъ одинъ изъ дру
1. Поэтому, прежде всего в объекте не различены материя и форма, так чтобы первая была самостоятельным общим объекта, а вторая — его частностью и единичностью; такого отвлеченного различения единичности и общности в нём по его понятию не существует; если он рассматривается, как материя, то он должен считаться материею, оформленною в себе и для себя. Равным образом он может быть определен, как вещь с её свойствами, как целое, состоящее из частей, как субстанция с акциденциями, и по прочим отношениям, вообще отношениям рефлексии; но эти отношения уже слились в понятие; поэтому объект не имеет ни свойств, ни акциденций, ибо они отделимы от вещи или субстанции, в объекте же частность совершенно рефлектирована в полноту. Частям некоторого целого, правда, присуща та самостоятельность, которая свойственна различениям объекта, но эти различения сами по существу суть объекты, полноты, не имеющие относительно целого такой определенности, как части.
Поэтому объект ближайшим образом есть неопределенное, поскольку в нём нет никакой определенной противоположности; ибо он есть возвратившееся в непосредственное тожество опосредование. Поскольку понятие есть по существу определенное, объект имеет в нём хотя полную, но всё же неопределенную, т. е. безотносительную множественность, образующую собою ближайшим образом столь же неопределимую далее полноту; стороны, части, могущие быть в нём различенными, принадлежат векоторой внешней рефлексии. Поэтому то совершенно неопределенное различение состоит лишь в том, что даны многие объекты, из коих каждый содержит в себе свою определенность, лишь как рефлектированную в своей общности, а не показывающуюся во вне. Так как для объекта существенна эта неопределенная определенность, то он внутри себя самого есть такая множественность и должен считаться сложным, аггрегатом. Но он не состоит из атомов, ибо последние, не будучи полнотами, не суть объекты. Лейбницева монада скорее заслуживает название объекта, так как ей присуща полнота представления мира, но замкнутая в своей интенсивной субъективности она должна быть по существу по меньшей мере единым внутри себя. Однако, монада, определенная, как исключающее единое, есть лишь почерпнутый из рефлексии принцип. Но она есть объект отчасти постольку, поскольку основание её многообразных представлений, развитых, т. е. положенных определений её лишь в себе сущей полноты лежит вне её, отчасти постольку, поскольку для монады также безразлично образовать вместе с другими монадами некоторый объект; тем самым она в действительности не есть нечто исключающее, определенное для самого себя.
2. А так как объект есть полнота определенности, но в силу своей неопределенности и непосредственности не есть её отрицательное единство, то объекты безразличны к определениям, как единичные, определенные в себе н для себя, равно как один к другому. Из одного объекта поэтому не могут быть поняты другие, равно как один из дру
