снятымъ опосредованіемъ и потому лишь основою этого существованія. Поэтому и рефлексія, какъ опосредывающее себя черезъ другое существованіе, совершается внѣ вещи въ себѣ. Послѣдняя не должна въ ней самой имѣть никакого опредѣленнаго многообразія и потому пріобрѣтаетъ оное, лишь будучи перенесена во внѣшнюю рефлексію, при чемъ остается къ нему безразличною (вещь въ себѣ имѣетъ цвѣтъ, лишь будучи поднесена къ глазу, запахъ — къ носу и т. п.). Ея различія возникаютъ лишь черезъ соображеніе другого, они суть опредѣленныя отношенія этого другого къ вещи въ себѣ, а не ея собственныя опредѣленія.
2. Это другое есть рефлексія, которая опредѣляется, какъ внѣшняя, во-первыхъ, внѣшне относительно себя самой и есть опредѣленное многообразіе. За симъ она внѣшня и относительно существенно-осуществленнаго и относится къ нему, какъ къ своему абсолютному предположенію. Но оба момента внѣшней рефлексіи, ея собственное многообразіе и ея отношеніе къ иной для нея вещи въ себѣ, суть одно и то же. Ибо это осуществленіе лишь внѣшне, поскольку оно относитъ себя къ своему существенному тожеству, какъ къ нѣкоторому другому. Поэтому многообразіе не имѣетъ внѣ вещи въ себѣ собственной самостоятельной устойчивости, но есть лишь ея (вещи) видимость, есть, въ своемъ необходимомъ отношеніи къ ней, лишь преломленный въ ней рефлексъ. Такимъ образомъ, различіе дано, какъ отношеніе нѣкотораго другого къ вещи въ себѣ; но это другое есть не устойчивое для себя, а лишь отношеніе къ вещи въ себѣ; вмѣстѣ съ тѣмъ оно есть отраженіе отъ нея и потому лишенная устойчивости противоположность себѣ внутри себя самого.
Вещи же въ себѣ, такъ какъ она есть существенное тожество осуществленія, не присуща поэтому такая несущественная рефлексія, но послѣдняя совпадаетъ внутри себя самой внѣшне для вещи. Она уничтожается и тѣмъ самымъ сама становится существеннымъ тожествомъ или вещью въ себѣ. Это можетъ быть также понимаемо такъ: чуждое сущности осуществленіе имѣетъ свою рефлексію въ вещи въ себѣ; оно относится къ ней прежде всего, какъ къ своему другому; но какъ другое въ противоположность тому, что есть въ себѣ, оно есть лишь снятіе себя самого и становленіе бытія въ себѣ. Тѣмъ самымъ вещь въ себѣ тожественна внѣшнему осуществленію.
Это проявляется въ вещи въ себѣ такъ. Вещь въ себѣ есть относящееся къ себѣ существенное осуществленіе; она есть лишь постольку тожество съ собою, поскольку въ ней содержится отрицаніе рефлексіи въ себя саму; то, что является внѣшнимъ ей осуществленіемъ, есть поэтому моментъ въ ней самой. Поэтому она есть также отталкивающая себя отъ себя вещь въ себѣ, которая такимъ образомъ относится къ себѣ, какъ къ нѣкоторому другому. Тѣмъ самымъ даны многія вещи въ себѣ, стоящія одна къ другой въ отношеніи внѣшней рефлексіи. Это несущественное осуществленіе есть ихъ отношеніе между собою, какъ къ другимъ; но оно далѣе существенно для нихъ самихъ, или, иначе, это несущественное осуществленіе, поскольку оно совпадаетъ въ себя, есть вещь въ себѣ, хотя другая, чѣмъ та первая; ибо
снятым опосредованием и потому лишь основою этого существования. Поэтому и рефлексия, как опосредывающее себя через другое существование, совершается вне вещи в себе. Последняя не должна в ней самой иметь никакого определенного многообразия и потому приобретает оное, лишь будучи перенесена во внешнюю рефлексию, при чём остается к нему безразличною (вещь в себе имеет цвет, лишь будучи поднесена к глазу, запах — к носу и т. п.). Её различия возникают лишь через соображение другого, они суть определенные отношения этого другого к вещи в себе, а не её собственные определения.
2. Это другое есть рефлексия, которая определяется, как внешняя, во-первых, внешне относительно себя самой и есть определенное многообразие. За сим она внешня и относительно существенно-осуществленного и относится к нему, как к своему абсолютному предположению. Но оба момента внешней рефлексии, её собственное многообразие и её отношение к иной для неё вещи в себе, суть одно и то же. Ибо это осуществление лишь внешне, поскольку оно относит себя к своему существенному тожеству, как к некоторому другому. Поэтому многообразие не имеет вне вещи в себе собственной самостоятельной устойчивости, но есть лишь её (вещи) видимость, есть, в своем необходимом отношении к ней, лишь преломленный в ней рефлекс. Таким образом, различие дано, как отношение некоторого другого к вещи в себе; но это другое есть не устойчивое для себя, а лишь отношение к вещи в себе; вместе с тем оно есть отражение от неё и потому лишенная устойчивости противоположность себе внутри себя самого.
Вещи же в себе, так как она есть существенное тожество осуществления, не присуща поэтому такая несущественная рефлексия, но последняя совпадает внутри себя самой внешне для вещи. Она уничтожается и тем самым сама становится существенным тожеством или вещью в себе. Это может быть также понимаемо так: чуждое сущности осуществление имеет свою рефлексию в вещи в себе; оно относится к ней прежде всего, как к своему другому; но как другое в противоположность тому, что есть в себе, оно есть лишь снятие себя самого и становление бытия в себе. Тем самым вещь в себе тожественна внешнему осуществлению.
Это проявляется в вещи в себе так. Вещь в себе есть относящееся к себе существенное осуществление; она есть лишь постольку тожество с собою, поскольку в ней содержится отрицание рефлексии в себя саму; то, что является внешним ей осуществлением, есть поэтому момент в ней самой. Поэтому она есть также отталкивающая себя от себя вещь в себе, которая таким образом относится к себе, как к некоторому другому. Тем самым даны многие вещи в себе, стоящие одна к другой в отношении внешней рефлексии. Это несущественное осуществление есть их отношение между собою, как к другим; но оно далее существенно для них самих, или, иначе, это несущественное осуществление, поскольку оно совпадает в себя, есть вещь в себе, хотя другая, чем та первая; ибо
