изложеніи осуществленіе получаетъ превратное отношеніе, лишь являясь опосредованнымъ или положеннымъ.
Съ другой стороны, существованіе не можетъ быть здѣсь разсматриваемо также, какъ только непосредственное. Взятое въ опредѣленіи чего-то непосредственнаго пониманіе существованія Бога выражается, какъ нѣчто недоказуемое, п знаніе о немъ, какъ только непосредственное сознаніе, какъ вѣра. Знаніе должно придти къ тому результату, что оно не знаетъ ничего, т.-е. что оно само снова отказывается отъ своего опосредывающаго движенія н присущихъ ему опредѣленій. Это видно и изъ предыдущаго; но слѣдуетъ прибавить, что рефлексія, поскольку она оканчивается снятіемъ себя самой, не даетъ тѣмъ самымъ въ результатѣ ничто, такъ чтобы положительное знаніе о сущности, какъ непосредственное отношеніе къ ней, было отдѣлено отъ этого результата и было самопроизведеніемъ, лишь самоначинающимся актомъ; но именно самый этотъ конецъ, это уничтоженіе опосредованія есть вмѣстѣ съ тѣмъ основаніе, изъ коего происходитъ непосредственное. Языкъ (нѣмецкій), какъ выше было указано, соединяетъ значеніе уничтоженія и основанія; такъ говорится, что сущность Бога есть пучина (АЬцгипй) для конечнаго разума. Она дѣйствительно такова, поскольку онъ въ ней отказывается отъ своей конечности и погружаетъ въ нее свое опосредывающее движеніе; но эта пучина, это отрицательное основаніе, есть вмѣстѣ съ тѣмъ положительное въ происхожденіи сущаго, въ себѣ самой непосредственной сущности; опосредованіе есть существенный моментъ. Опосредованіе черезъ основаніе снимаетъ себя, но не оставляетъ подъ собою основанія такъ, чтобы происходящее изъ него было положеннымъ, имѣющимъ свою сущность гдѣ-либо въ другомъ мѣстѣ, именно въ основаніи; но это основаніе, какъ пучина, есть исчезнувшее опосредованіе, и, наоборотъ, лишь исчезнувшее опосредованіе есть вмѣстѣ съ тѣмъ основаніе и лишь черезъ это отрицаніе — равное самому себѣ и непосредственное.
Такимъ образомъ, осуществленіе не должно быть понимаемо здѣсь, какъ предикатъ или опредѣленіе сущности такъ, чтобы можно было сказать: сущность осуществлена или имѣетъ осуществленіе, но сущность перешла въ осуществленіе; осуществленіе есть ея абсолютное самоотчужденіе, за которымъ не осталось ничего. Слѣдуетъ поэтому сказать: сущность есть осуществленіе; она неотличима отъ своего осуществленія. Сущность перешла въ осуществленіе, поскольку сущность, какъ основаніе, уже не отличается отъ себя, какъ отъ обоснованнаго, или поскольку это основаніе сняло себя. Но это отрицаніе есть равнымъ образомъ по существу ея положеніе или просто положительная непрерывность съ собою самою; осуществленіе есть рефлексія основанія въ себя, его достигшее тожества съ самимъ еобою отрицаніе, слѣдовательно, опосредованіе, положенное, какъ тожественное себѣ, и тѣмъ самымъ, какъ непосредственность.
Поскольку же осуществленіе есть по существу тожественное себѣ опосредованіе, первое имѣетъ опредѣленія опосредованія въ немъ, но такъ, что они вмѣстѣ съ тѣмъ рефлектированы въ себя и обладаютъ существенною и непосредственною устойчивостью. Какъ непосредственность, полагающая себя
изложении осуществление получает превратное отношение, лишь являясь опосредованным или положенным.
С другой стороны, существование не может быть здесь рассматриваемо также, как только непосредственное. Взятое в определении чего-то непосредственного понимание существования Бога выражается, как нечто недоказуемое, п знание о нём, как только непосредственное сознание, как вера. Знание должно придти к тому результату, что оно не знает ничего, т. е. что оно само снова отказывается от своего опосредывающего движения н присущих ему определений. Это видно и из предыдущего; но следует прибавить, что рефлексия, поскольку она оканчивается снятием себя самой, не дает тем самым в результате ничто, так чтобы положительное знание о сущности, как непосредственное отношение к ней, было отделено от этого результата и было самопроизведением, лишь самоначинающимся актом; но именно самый этот конец, это уничтожение опосредования есть вместе с тем основание, из коего происходит непосредственное. Язык (немецкий), как выше было указано, соединяет значение уничтожения и основания; так говорится, что сущность Бога есть пучина (АЬцгипй) для конечного разума. Она действительно такова, поскольку он в ней отказывается от своей конечности и погружает в нее свое опосредывающее движение; но эта пучина, это отрицательное основание, есть вместе с тем положительное в происхождении сущего, в себе самой непосредственной сущности; опосредование есть существенный момент. Опосредование через основание снимает себя, но не оставляет под собою основания так, чтобы происходящее из него было положенным, имеющим свою сущность где-либо в другом месте, именно в основании; но это основание, как пучина, есть исчезнувшее опосредование, и, наоборот, лишь исчезнувшее опосредование есть вместе с тем основание и лишь через это отрицание — равное самому себе и непосредственное.
Таким образом, осуществление не должно быть понимаемо здесь, как предикат или определение сущности так, чтобы можно было сказать: сущность осуществлена или имеет осуществление, но сущность перешла в осуществление; осуществление есть её абсолютное самоотчуждение, за которым не осталось ничего. Следует поэтому сказать: сущность есть осуществление; она неотличима от своего осуществления. Сущность перешла в осуществление, поскольку сущность, как основание, уже не отличается от себя, как от обоснованного, или поскольку это основание сняло себя. Но это отрицание есть равным образом по существу её положение или просто положительная непрерывность с собою самою; осуществление есть рефлексия основания в себя, его достигшее тожества с самим еобою отрицание, следовательно, опосредование, положенное, как тожественное себе, и тем самым, как непосредственность.
Поскольку же осуществление есть по существу тожественное себе опосредование, первое имеет определения опосредования в нём, но так, что они вместе с тем рефлектированы в себя и обладают существенною и непосредственною устойчивостью. Как непосредственность, полагающая себя
