вое, отъ какого, какъ положеннаго, переходятъ къ другому, какъ основанію, или какъ отъ основанія, къ другому, какъ положенному. Обоснованное, разсматриваемое для себя, есть снятіе себя самого; тѣмъ самымъ оно обращаетъ себя съ одной стороны въ положенное и есть вмѣстѣ съ тѣмъ положеніе основанія. Такое же движеніе есть основаніе, какъ таковое, оно дѣлаетъ себя положеннымъ и тѣмъ самымъ становится основаніемъ чего то, т.-е. оно дано вмѣстѣ, какъ положенное и также какъ основаніе. Что есть основаніе, основаніемъ тому служитъ положенное, и, наоборотъ, тѣмъ самымъ основаніе есть положенное. Опосредованіе начинается столько же отъ одного, какъ и отъ другого, каждая сторона есть одинаково и основаніе, и положенное, и каждая есть полное опосредованіе или вся форма. Эта вся форма есть далѣе, какъ тожественная себѣ основа тѣхъ опредѣленій, которыя составляютъ обѣ стороны — основанія и обоснованнаго; форма и содержаніе суть, такимъ образомъ, одно и то же тожество.
Въ силу этого тожества, основанія и обоснованнаго, какъ по формѣ, такъ и по содержанію, основаніе есть достаточное (при ограниченіи достаточности этимъ отношеніемъ); нѣтъ ничего въ основаніи, чего нѣтъ въ обоснованномъ, также, какъ нѣтъ ничего въ обоснованномъ, чего нѣтъ въ основаніи. Когда спрашиваютъ о какомъ-либо основаніи, то желаютъ получить тоже опредѣленіе, которое составляетъ собою содержаніе, вдвойнѣ, во-первыхъ, въ формѣ положеннаго, а, во вторыхъ, въ формѣ рефлектированнаго въ себя существованія, существенности.
Поскольку же въ опредѣленномъ основаніи основаніе и обоснованное составляютъ всю форму, и ихъ содержаніе, хотя и опредѣленное, одно и то же, то основаніе въ обѣихъ его сторонахъ еще не опредѣлено реально, онѣ не имѣютъ различнаго содержанія; опредѣленность есть еще простая, не перешедшая въ эти стороны; опредѣленное основаніе дано еще въ своей чистой формѣ, какъ формальное основаніе. А такъ какъ, содержаніе есть лишь эта простая опредѣленность, не имѣющая въ ней самой формы отношенія основанія, безразличная къ формѣ, и послѣдняя для него внѣшня, то оно есть другое, чѣмъ она.
Примѣчаніе. Если рефлексія надъ опредѣленнымъ основаніемъ сохраняетъ ту форму основанія, которая получилась теперь, то указаніе основанія остается простымъ формализмомъ и пустымъ тожесловіемъ, выражающимъ въ формѣ рефлексіи въ себя то же самое содержаніе, существенность, которое имѣло мѣсто уже въ формѣ непосредственнаго, разсматриваемаго, какъ положенное, существованіе. Такое указаніе основаній сопровождается поэтому такою же пустотою, какъ и рѣчи, основанныя на началѣ тожества. Науки, особенно физическія, преисполнены этого рода тожесловіями, которыя какъ бы составляютъ преимущество наукъ. Напримѣръ, какъ на основаніе движенія планетъ вокругъ солнца, указывается на силу взаимнаго притяженія земли и солнца. Тѣмъ самымъ по содержанію не высказывается ничего кромѣ того, что уже содержится въ явленіи, только въ формѣ рефлектированнаго въ себя опредѣленія, силы. Если затѣмъ задается вопросъ, что за сила есть сила
вое, от какого, как положенного, переходят к другому, как основанию, или как от основания, к другому, как положенному. Обоснованное, рассматриваемое для себя, есть снятие себя самого; тем самым оно обращает себя с одной стороны в положенное и есть вместе с тем положение основания. Такое же движение есть основание, как таковое, оно делает себя положенным и тем самым становится основанием чего то, т. е. оно дано вместе, как положенное и также как основание. Что есть основание, основанием тому служит положенное, и, наоборот, тем самым основание есть положенное. Опосредование начинается столько же от одного, как и от другого, каждая сторона есть одинаково и основание, и положенное, и каждая есть полное опосредование или вся форма. Эта вся форма есть далее, как тожественная себе основа тех определений, которые составляют обе стороны — основания и обоснованного; форма и содержание суть, таким образом, одно и то же тожество.
В силу этого тожества, основания и обоснованного, как по форме, так и по содержанию, основание есть достаточное (при ограничении достаточности этим отношением); нет ничего в основании, чего нет в обоснованном, также, как нет ничего в обоснованном, чего нет в основании. Когда спрашивают о каком-либо основании, то желают получить тоже определение, которое составляет собою содержание, вдвойне, во-первых, в форме положенного, а, во вторых, в форме рефлектированного в себя существования, существенности.
Поскольку же в определенном основании основание и обоснованное составляют всю форму, и их содержание, хотя и определенное, одно и то же, то основание в обеих его сторонах еще не определено реально, они не имеют различного содержания; определенность есть еще простая, не перешедшая в эти стороны; определенное основание дано еще в своей чистой форме, как формальное основание. А так как, содержание есть лишь эта простая определенность, не имеющая в ней самой формы отношения основания, безразличная к форме, и последняя для него внешня, то оно есть другое, чем она.
Примечание. Если рефлексия над определенным основанием сохраняет ту форму основания, которая получилась теперь, то указание основания остается простым формализмом и пустым тожесловием, выражающим в форме рефлексии в себя то же самое содержание, существенность, которое имело место уже в форме непосредственного, рассматриваемого, как положенное, существование. Такое указание оснований сопровождается поэтому такою же пустотою, как и речи, основанные на начале тожества. Науки, особенно физические, преисполнены этого рода тожесловиями, которые как бы составляют преимущество наук. Например, как на основание движения планет вокруг солнца, указывается на силу взаимного притяжения земли и солнца. Тем самым по содержанию не высказывается ничего кроме того, что уже содержится в явлении, только в форме рефлектированного в себя определения, силы. Если затем задается вопрос, что за сила есть сила
