Каждое изъ нихъ есть оно само и свое другое, и потому каждое имѣетъ свою опредѣленность не въ чемъ-либо другомъ, а въ себѣ самомъ. Каждое относится къ самому себѣ, лишь относясь къ своему другому. Это отношеніе имѣетъ двѣ стороны; каждое есть отношеніе къ своему небытію, какъ снятіе внутрь себя этого инобытія; такимъ образомъ, его небытіе есть лишь моментъ внутри его. Но, съ другой стороны, положеніе стало здѣсь бытіемъ, безразличнымъ состояніемъ; содержащееся въ каждомъ его другое есть поэтому также небытіе того, въ чемъ оно должно содержаться, лишь какъ моментъ. Каждое есть поэтому лишь постольку, поскольку есть его небытіе, и притомъ въ тожественномъ отношеніи.
Опредѣленія, образующія положительное и отрицательное, состоятъ, слѣдовательно, въ томъ, что положительное и отрицательное суть, во-первыхъ, абсолютные моменты противоположности; ихъ наличность есть нераздѣльно нѣкоторая рефлексія; это опосредованіе, въ которомъ каждое обусловлено небытіемъ своего другого, слѣдовательно, своимъ другимъ или своимъ собственнымъ небытіемъ. Такимъ образомъ, они суть вообще противоположныя; или иначе каждое есть лишь противоположное другому, первое еще не есть положительное, а второе еще не есть отрицательное, но оба они суть отрицательныя, одно относительно другого. Каждое вообще есть, слѣдовательно, во-первыхъ, поскольку есть другое; оно есть то, что оно есть черезъ другое, черезъ свое собственное небытіе; оно есть лишь положенное; во-вторыхъ, оно есть, поскольку другого нѣтъ; оно есть то, что оно есть, черезъ небытіе другого; оно есть рефлексія въ себя. Но оба суть одно и то же опосредованіе противоположности вообще, въ коемъ они вообще суть лишь положенное.
Но далѣе это простое положеніе вообще рефлектировано въ себя; положительное и отрицательное по этому моменту внѣшней рефлексіи безразличны къ тому первоначальному тожеству, въ которомъ они суть лишь моменты; или, иначе, поскольку эта первая рефлексія есть собственная рефлексія положительнаго и отрицательнаго въ само себя, и каждое ихъ положеніе есть въ нихъ самихъ, то каждое изъ нихъ безразлично къ этой своей рефлексіи въ свое небытіе, къ своему собственному положенію. Такимъ образомъ, обѣ стороны только различны, и поскольку ихъ опредѣленность — быть положительнымъ и отрицательнымъ — образуетъ ихъ положеніе, одного въ противоположность другому, то каждая изъ этихъ сторонъ опредѣлена такъ не въ ней самой, а есть лишь опредѣленность вообще; поэтому хотя каждой сторонѣ присуща одна изъ опредѣленностей — положительнаго или отрицательнаго, но онѣ могутъ быть переставляемы, и каждая сторона имѣетъ такое свойство, что она можетъ быть одинаково принимаема какъ за положительную, такъ и за отрицательную.
Но положительное и отрицательное есть въ-третьихъ не только положенное, не просто безраличное, а его положеніе или отношеніе къ другому въ нѣкоторомъ единствѣ, которое не есть оно само, въ каждомъ изъ нихъ вобрано обратно въ себя. Каждое изъ нихъ въ немъ самомъ положительно и отрицательно; положительное и отрицательное есть опредѣленіе рефлексіи въ себѣ и для себя; лишь въ этой рефлексіи противоно-
Каждое из них есть оно само и свое другое, и потому каждое имеет свою определенность не в чём-либо другом, а в себе самом. Каждое относится к самому себе, лишь относясь к своему другому. Это отношение имеет две стороны; каждое есть отношение к своему небытию, как снятие внутрь себя этого инобытия; таким образом, его небытие есть лишь момент внутри его. Но, с другой стороны, положение стало здесь бытием, безразличным состоянием; содержащееся в каждом его другое есть поэтому также небытие того, в чём оно должно содержаться, лишь как момент. Каждое есть поэтому лишь постольку, поскольку есть его небытие, и притом в тожественном отношении.
Определения, образующие положительное и отрицательное, состоят, следовательно, в том, что положительное и отрицательное суть, во-первых, абсолютные моменты противоположности; их наличность есть нераздельно некоторая рефлексия; это опосредование, в котором каждое обусловлено небытием своего другого, следовательно, своим другим или своим собственным небытием. Таким образом, они суть вообще противоположные; или иначе каждое есть лишь противоположное другому, первое еще не есть положительное, а второе еще не есть отрицательное, но оба они суть отрицательные, одно относительно другого. Каждое вообще есть, следовательно, во-первых, поскольку есть другое; оно есть то, что оно есть через другое, через свое собственное небытие; оно есть лишь положенное; во-вторых, оно есть, поскольку другого нет; оно есть то, что оно есть, через небытие другого; оно есть рефлексия в себя. Но оба суть одно и то же опосредование противоположности вообще, в коем они вообще суть лишь положенное.
Но далее это простое положение вообще рефлектировано в себя; положительное и отрицательное по этому моменту внешней рефлексии безразличны к тому первоначальному тожеству, в котором они суть лишь моменты; или, иначе, поскольку эта первая рефлексия есть собственная рефлексия положительного и отрицательного в само себя, и каждое их положение есть в них самих, то каждое из них безразлично к этой своей рефлексии в свое небытие, к своему собственному положению. Таким образом, обе стороны только различны, и поскольку их определенность — быть положительным и отрицательным — образует их положение, одного в противоположность другому, то каждая из этих сторон определена так не в ней самой, а есть лишь определенность вообще; поэтому хотя каждой стороне присуща одна из определенностей — положительного или отрицательного, но они могут быть переставляемы, и каждая сторона имеет такое свойство, что она может быть одинаково принимаема как за положительную, так и за отрицательную.
Но положительное и отрицательное есть в-третьих не только положенное, не просто безраличное, а его положение или отношение к другому в некотором единстве, которое не есть оно само, в каждом из них вобрано обратно в себя. Каждое из них в нём самом положительно и отрицательно; положительное и отрицательное есть определение рефлексии в себе и для себя; лишь в этой рефлексии противоно-
