есть какъ это единство, такъ и осуществленное многообразіе; т.-е. онѣ имѣютъ самостоятельность лишь въ цѣломъ, которое, однако, есть вмѣстѣ съ тѣмъ другая относительно нихъ самостоятельность.
Поэтому цѣлое и части взаимно себя обусловливаютъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ разсмотрѣнное здѣсь отношеніе стоитъ выше, чѣмъ взаимное отношеніе обусловленнаго и условія, какъ это послѣднее отношеніе опредѣлилось ранѣе. Это отношеніе здѣсь реализовано; а именно положено, что условіе есть существенная самостоятельность обусловленнаго въ томъ смыслѣ, что эта самостоятельность предполагается обусловленнымъ. Условіе, какъ таковое, есть лишь непосредственное и предположено лишь въ себѣ. Цѣлое же есть хотя и условіе частей, но въ немъ самомъ вмѣстѣ съ тѣмъ содержится непосредственно, что и оно есть лишь постольку, поскольку его предположеніемъ служатъ части. Поскольку такимъ образомъ обѣ стороны отношенія положены, какъ взаимно обусловливающія одна другую, каждая есть въ ней самой непосредственная самостоятельность, но ихъ самостоятельность равнымъ образомъ опосредована или положена черезъ другую. Все отношеніе есть черезъ эту противоположность возвратъ обусловленности въ себя саму, есть не-относительное, безусловное.
Поскольку же каждая изъ сторонъ отношенія имѣетъ свою самостоятельность не въ самой себѣ, а въ своемъ другомъ, то дано лишь одно тожество обѣихъ, въ которомъ обѣ онѣ суть моменты; но такъ какъ каждая въ ней самой самостоятельна, то онѣ суть два самостоятельныхъ осуществленія, безразличныя одно относительно другого.
Съ первой точки зрѣнія — существеннаго тожества этихъ сторонъ — цѣлое равно частямъ, и части равны цѣлому. Нѣтъ ничего въ цѣломъ, чего не было бы въ частяхъ, и нѣтъ ничего въ частяхъ, чего не было въ цѣломъ. Цѣлое не есть отвлеченное единство, но единство нѣкотораго различнаго многообразія; но это единство, какъ то, въ чемъ многообразное взаимно къ себѣ относится, есть его опредѣленность, стало-быть, часть. Такимъ образомъ отношенію свойственно нераздѣльное тожество и лишь одна самостоятельность.
Но далѣе цѣлое равно частямъ; однако не ямъ, какъ частямъ; цѣлое есть рефлектированное единство, части же составляютъ опредѣленный моментъ или инобытіе единства и суть различное многообразное. Цѣлое равно имъ, не какъ этому самостоятельному различному, но какъ имъ въ совокупности. Но ихъ совокупность есть не что иное, какъ ихъ единство, цѣлое, какъ таковое. Такимъ образомъ цѣлое равно въ частяхъ лишь самому себѣ, и равенство его и частей означаетъ лишь то тожесловіе, что цѣлое, какъ цѣлое, равно не частямъ, а цѣлому.
Равнымъ образомъ части равны цѣлому; но такъ какъ онѣ суть въ нихъ самихъ моментъ инобытія, то онѣ равны цѣлому, не какъ единству, а такъ, что одно изъ его многообразныхъ опредѣленій присуще частямъ, иначе, что онѣ равны ему, какъ многообразному; т.-е. онѣ равны ему, какъ раздѣленному на части цѣлому, т.-е. какъ частямъ. Тѣмъ самымъ
есть как это единство, так и осуществленное многообразие; т. е. они имеют самостоятельность лишь в целом, которое, однако, есть вместе с тем другая относительно них самостоятельность.
Поэтому целое и части взаимно себя обусловливают; но вместе с тем рассмотренное здесь отношение стоит выше, чем взаимное отношение обусловленного и условия, как это последнее отношение определилось ранее. Это отношение здесь реализовано; а именно положено, что условие есть существенная самостоятельность обусловленного в том смысле, что эта самостоятельность предполагается обусловленным. Условие, как таковое, есть лишь непосредственное и предположено лишь в себе. Целое же есть хотя и условие частей, но в нём самом вместе с тем содержится непосредственно, что и оно есть лишь постольку, поскольку его предположением служат части. Поскольку таким образом обе стороны отношения положены, как взаимно обусловливающие одна другую, каждая есть в ней самой непосредственная самостоятельность, но их самостоятельность равным образом опосредована или положена через другую. Всё отношение есть через эту противоположность возврат обусловленности в себя саму, есть не-относительное, безусловное.
Поскольку же каждая из сторон отношения имеет свою самостоятельность не в самой себе, а в своем другом, то дано лишь одно тожество обеих, в котором обе они суть моменты; но так как каждая в ней самой самостоятельна, то они суть два самостоятельных осуществления, безразличные одно относительно другого.
С первой точки зрения — существенного тожества этих сторон — целое равно частям, и части равны целому. Нет ничего в целом, чего не было бы в частях, и нет ничего в частях, чего не было в целом. Целое не есть отвлеченное единство, но единство некоторого различного многообразия; но это единство, как то, в чём многообразное взаимно к себе относится, есть его определенность, стало быть, часть. Таким образом отношению свойственно нераздельное тожество и лишь одна самостоятельность.
Но далее целое равно частям; однако не ям, как частям; целое есть рефлектированное единство, части же составляют определенный момент или инобытие единства и суть различное многообразное. Целое равно им, не как этому самостоятельному различному, но как им в совокупности. Но их совокупность есть не что иное, как их единство, целое, как таковое. Таким образом целое равно в частях лишь самому себе, и равенство его и частей означает лишь то тожесловие, что целое, как целое, равно не частям, а целому.
Равным образом части равны целому; но так как они суть в них самих момент инобытия, то они равны целому, не как единству, а так, что одно из его многообразных определений присуще частям, иначе, что они равны ему, как многообразному; т. е. они равны ему, как разделенному на части целому, т. е. как частям. Тем самым
