закона есть прежде всего лишь нѣчто различное и тѣмъ самымъ безразличное къ себѣ; поэтому взаимное тожество его сторонъ есть лишь непосредственное и потому внутренее или еще не необходимое. Въ законѣ соединены, какъ существенныя, два опредѣленія содержанія (напр., въ законѣ паденія тѣлъ величины пространства и времени: пройденныя пространства относятся между собою, какъ квадраты протекшихъ временъ); они суть какъ соединенныя; это отношеніе есть лишь непосредственное. Поэтому оно есть также лишь нѣчто положенное, такъ какъ вообще въ явленіи непосредственное получаетъ значеніе положенія. Существенное единство обѣихъ сторонъ закона было бы ихъ отрицательностью, состоящею въ томъ, что одна въ ней самой содержала бы другую; но это существенное единство еще не выступаетъ въ законѣ (такъ въ понятіи пройденнаго въ паденіи пространства не содержится того, что ему соотвѣтствуетъ, именно квадратъ времени. Такъ какъ паденіе есть чувственно-воепринимаемое движеніе, то оно есть отношеніе времени и пространства; но, во-первыхъ, въ самомъ опредѣленіи времени — т.-е. какъ время взято по его представленію — не дано, что оно относится къ пространству, и, наоборотъ; говорится, что время можно вполнѣ удобно представлять себѣ безъ пространства и пространство — безъ времени; одно привходитъ, Такимъ образомъ, къ другому внѣшнимъ образомъ, каковое внѣшнее отношеніе и есть движеніе. Во-вторыхъ, безразлично и ближайшее опредѣленіе, какую величину имѣетъ въ движеніи отношеніе между пространствомъ и временемъ. Законъ этого отношенія познается изъ опыта, и постольку онъ есть лишь непосредственный; для познанія требуется еще нѣкоторое доказательство, т.-е. опосредованіе того, что законъ не только имѣетъ мѣсто, но и необходимъ; самый законъ, какъ таковой, не содержитъ въ себѣ этого доказательства и своей объективной необходимости). Поэтому законъ есть лишь положительная существенность явленія, а не отрицательная, по которой опредѣленія содержанія суть моменты формы и, какъ таковые, переходятъ въ свое другое и въ нихъ самихъ суть равнымъ образомъ не они, а ихъ другое. Такимъ образомъ, хотя въ законѣ положеніе одной его стороны есть положеніе другой, но ея содержаніе безразлично къ этому отношенію, оно не содержитъ въ немъ самомъ этого положенія. Поэтому законъ есть, правда, существенная форма, но еще не есть рефлектированная въ ея сторонахъ, какъ содержаніе, реальная форма.
В.
Являющійся и сущій въ себѣ міръ.
1. Осуществленный міръ спокойно повышается до нѣкотораго царства законовъ; уничтоженное содержаніе многообразнаго существованія этого міра имѣетъ свою устойчивость въ нѣкоторомъ другомъ; поэтому его устойчивость есть его разложеніе. Но въ этомъ другомъ являющееся также совпадаетъ съ самимъ собою; такимъ образомъ, явленіе въ своемъ превращеніи есть также сохраненіе, и его положеніе есть законъ. Законъ есть это простое тожество себѣ
закона есть прежде всего лишь нечто различное и тем самым безразличное к себе; поэтому взаимное тожество его сторон есть лишь непосредственное и потому внутренее или еще не необходимое. В законе соединены, как существенные, два определения содержания (напр., в законе падения тел величины пространства и времени: пройденные пространства относятся между собою, как квадраты протекших времен); они суть как соединенные; это отношение есть лишь непосредственное. Поэтому оно есть также лишь нечто положенное, так как вообще в явлении непосредственное получает значение положения. Существенное единство обеих сторон закона было бы их отрицательностью, состоящею в том, что одна в ней самой содержала бы другую; но это существенное единство еще не выступает в законе (так в понятии пройденного в падении пространства не содержится того, что ему соответствует, именно квадрат времени. Так как падение есть чувственно-воепринимаемое движение, то оно есть отношение времени и пространства; но, во-первых, в самом определении времени — т. е. как время взято по его представлению — не дано, что оно относится к пространству, и, наоборот; говорится, что время можно вполне удобно представлять себе без пространства и пространство — без времени; одно привходит, Таким образом, к другому внешним образом, каковое внешнее отношение и есть движение. Во-вторых, безразлично и ближайшее определение, какую величину имеет в движении отношение между пространством и временем. Закон этого отношения познается из опыта, и постольку он есть лишь непосредственный; для познания требуется еще некоторое доказательство, т. е. опосредование того, что закон не только имеет место, но и необходим; самый закон, как таковой, не содержит в себе этого доказательства и своей объективной необходимости). Поэтому закон есть лишь положительная существенность явления, а не отрицательная, по которой определения содержания суть моменты формы и, как таковые, переходят в свое другое и в них самих суть равным образом не они, а их другое. Таким образом, хотя в законе положение одной его стороны есть положение другой, но её содержание безразлично к этому отношению, оно не содержит в нём самом этого положения. Поэтому закон есть, правда, существенная форма, но еще не есть рефлектированная в её сторонах, как содержание, реальная форма.
В.
Являющийся и сущий в себе мир.
1. Осуществленный мир спокойно повышается до некоторого царства законов; уничтоженное содержание многообразного существования этого мира имеет свою устойчивость в некотором другом; поэтому его устойчивость есть его разложение. Но в этом другом являющееся также совпадает с самим собою; таким образом, явление в своем превращении есть также сохранение, и его положение есть закон. Закон есть это простое тожество себе
