Такимъ образомъ къ изученію логики во всякомъ случаѣ должно приступать, какъ къ чему то, что для насъ понятно и убѣдительно, во объемъ, глубина и истинное значеніе чего первоначально ускользаетъ отъ насъ. Лишь при болѣе глубокомъ знакомствѣ съ другими науками логика возвышается для субъективнаго духа въ такое общее, которое не только отвлеченно, но включаетъ въ себя богатство частностей; подобно тому какъ одно и тоже нравственное изреченіе въ устахъ юноши, хотя бы онъ понималъ его совершенно правильно, лишено того значенія и объема, которые оно имѣетъ въ духѣ испытаннаго жизнью мужа, выражающаго въ немъ всю силу присущаго ему содержанія. Такимъ образомъ и логика лишь тогда получаетъ свою истинную оцѣнку, когда она является въ результатѣ научнаго опыта; она представляетъ тогда духу общею истиною, стоящею не наряду съ прочими матеріями и реальностями, какъ отдѣльное знаніе, но составляющею сущность всего этого прочаго содержанія.
Но хотя логика въ началѣ ея изученія не обладаетъ такою сознательною силою для духа, тѣмъ не менѣе онъ воспринимаетъ черезъ нея ту еилу, которая ведетъ его ко всякой истинѣ. Система логики есть царство тѣней, міръ простыхъ существенностей, свободный отъ всякой чувственной конкретности. Изученіе этой науки, пребываніе и работа въ этомъ царствѣ тѣней есть абсолютное образованіе и дисциплинированіе сознанія. Послѣднее предается въ ней занятію далекому отъ чувственныхъ воззрѣній и цѣлей, отъ чувствъ, отъ того, что есть лишь мнѣніе о мірѣ представленій. Разсматриваемое со своей отрицательной стороны это занятіе состоитъ въ освобожденіи отъ случайности резонирующаго мышленія и отъ произвольнаго схватыванія и удержанія тѣхъ или противоположныхъ имъ основаній.
Главнымъ же образомъ мысль пріобрѣтаетъ тѣмъ самымъ самостоятельность и независимость. Она пріучается вращаться въ отвлеченномъ и въ развитіи понятій безъ чувственнаго субстрата, становится безсознательною силою усвоенія всякаго разнообразія познаній и наукъ въ разумной формѣ, пониманія и удержанія ихъ въ томъ, что для нихъ существенно, въ отбрасываніи внѣшняго и такимъ образомъ извлеченіи изъ нихъ логическаго; или что тоже самое — въ наполненіи пріобрѣтенной изученіемъ отвлеченной основы логическаго содержаніемъ всякой истины и сообщенію ей значенія такого общаго, которое уже не стоитъ, какъ частное, на ряду съ другими частными, но всецѣло возвышается надъ нимъ и составляетъ его сущность, абсолютно-истинное.
Общее раздѣленіе логики.
Изъ того, что сказано о понятіи этой науки и о томъ, въ чемъ состоитъ ея оправданіе, видно, что ея общее раздѣленіе можетъ здѣсь быть лишь предварительнымъ, указаннымъ лишь какъ бы постольку, поскольку автору эта наука уже извѣстна, и потому поскольку онъ въ состояніи исторически заранѣе установить, какими главными различіями можетъ быть опредѣлено ея понятіе въ своемъ развитіи.
Таким образом к изучению логики во всяком случае должно приступать, как к чему то, что для нас понятно и убедительно, во объем, глубина и истинное значение чего первоначально ускользает от нас. Лишь при более глубоком знакомстве с другими науками логика возвышается для субъективного духа в такое общее, которое не только отвлеченно, но включает в себя богатство частностей; подобно тому как одно и тоже нравственное изречение в устах юноши, хотя бы он понимал его совершенно правильно, лишено того значения и объема, которые оно имеет в духе испытанного жизнью мужа, выражающего в нём всю силу присущего ему содержания. Таким образом и логика лишь тогда получает свою истинную оценку, когда она является в результате научного опыта; она представляет тогда духу общею истиною, стоящею не наряду с прочими материями и реальностями, как отдельное знание, но составляющею сущность всего этого прочего содержания.
Но хотя логика в начале её изучения не обладает такою сознательною силою для духа, тем не менее он воспринимает через неё ту еилу, которая ведет его ко всякой истине. Система логики есть царство теней, мир простых существенностей, свободный от всякой чувственной конкретности. Изучение этой науки, пребывание и работа в этом царстве теней есть абсолютное образование и дисциплинирование сознания. Последнее предается в ней занятию далекому от чувственных воззрений и целей, от чувств, от того, что есть лишь мнение о мире представлений. Рассматриваемое со своей отрицательной стороны это занятие состоит в освобождении от случайности резонирующего мышления и от произвольного схватывания и удержания тех или противоположных им оснований.
Главным же образом мысль приобретает тем самым самостоятельность и независимость. Она приучается вращаться в отвлеченном и в развитии понятий без чувственного субстрата, становится бессознательною силою усвоения всякого разнообразия познаний и наук в разумной форме, понимания и удержания их в том, что для них существенно, в отбрасывании внешнего и таким образом извлечении из них логического; или что тоже самое — в наполнении приобретенной изучением отвлеченной основы логического содержанием всякой истины и сообщению ей значения такого общего, которое уже не стоит, как частное, наряду с другими частными, но всецело возвышается над ним и составляет его сущность, абсолютно-истинное.
Общее разделение логики.
Из того, что сказано о понятии этой науки и о том, в чём состоит её оправдание, видно, что её общее разделение может здесь быть лишь предварительным, указанным лишь как бы постольку, поскольку автору эта наука уже известна, и потому поскольку он в состоянии исторически заранее установить, какими главными различиями может быть определено её понятие в своем развитии.
