вленіе этой попытки не дало возможности осуществить ее. За симъ какъ это направленіе, такъ и сказаный починъ, равно какъ разработка чистой науки, были оставлены.
Но совсѣмъ безъ соображенія о метафизическомъ значеніи было разсматриваемо то, что обычно разумѣется подъ логикою. Эта наука въ томъ состояніи, въ какомъ она нынѣ находится, конечно лишена того содержанія, которое дано обычному сознанію, какъ реальность и какъ истинная вещь. Но она вслѣдствіе того не есть еще формальная, лишенная всякой содержательной истины наука. Въ томъ содержаніи, котораго въ ней не находятъ, какимъ бы недостаткомъ ни считалось его отсутствіе, и независимо сего нельзя искать истины. Но безсодержательность логическихъ формъ состоитъ главнымъ образомъ въ способѣ ихъ разсмотрѣнія и разработки. Будучи раздѣляемы одна отъ другой, какъ устойчивыя опредѣленія, и несвязанныя въ органическое единство, онѣ суть формы мертвыя и не допускаютъ въ себя жизни духа, составляющаго ихъ живое конкретное единство. Поэтому онѣ лишены самороднаго содержанія, — той матеріи, которая была бы содержаніемъ въ самомъ себѣ. Содержаніе, котораго не находятъ въ логическихъ формахъ, есть не что иное, какъ прочная основа и конкретность этихъ отвлеченныхъ опредѣленій; такую субстанціальную сущность стараются найти для нихъ внѣ ихъ. Но логическій разумъ самъ есть субстанціальное или реальное, связывающее въ себѣ всѣ отвлеченныя опредѣленія и составляющее ихъ самородное абсолютно-конкретное единство. Того, что обыкновенно называютъ матеріею, нечего далеко искать; не предметъ логики виновенъ въ томъ, что она считается безсодержательною, а лишь способъ ея пониманія.
Эта рефлексія сближаетъ насъ съ тою точкой зрѣнія, съ которой слѣдуетъ смотрѣть на логику, поскольку эта точка зрѣнія отличается отъ господствовавшихъ доселѣ способовъ разработки этой науки и есть единственно истинная точка зрѣнія, долженствующая быть навсегда установленною для будущаго.
Въ Феноменологіи духа я изобразилъ сознаніе въ его движеніи отъ перваго непосредственнаго его противоположенія предмету до абсолютнаго знанія; этотъ путь проходитъ чрезъ всѣ формы отношенія сознанія къ объекту и имѣетъ своимъ результатомъ понятіе науки. Это понятіе не требуетъ поэтому здѣсь (не говоря о томъ, что оно выступаетъ внутри самой логики) никакого оправданія, такъ какъ оно здѣсь получается; и оно недоступно никакому иному оправданію, кромѣ того, которое состоитъ въ произведеніи его въ сознаніи, всѣ собственныя образованія коего разрѣшаются въ немъ, какъ въ своей истинѣ. Резонирующее обоснованіе или разъясненіе понятія науки можетъ привести самое большее къ тому, что она ставится передъ представленіемъ и получается историческое о немъ знаніе; но опредѣленіе науки или, ближе, логики находитъ свое доказательство единственно въ этой необходимости его происхожденія. Опредѣленіе, служащее абсолютнымъ началомъ какой-либо науки, не можетъ содержать въ себѣ ничего иного, кромѣ опредѣленнаго, согласнаго съ правилами выраженія того, что допустимымъ и извѣстнымъ "образомъ представляется подъ предметомъ и цѣлью науки. Что предста
вление этой попытки не дало возможности осуществить ее. За сим как это направление, так и сказаный почин, равно как разработка чистой науки, были оставлены.
Но совсем без соображения о метафизическом значении было рассматриваемо то, что обычно разумеется под логикою. Эта наука в том состоянии, в каком она ныне находится, конечно лишена того содержания, которое дано обычному сознанию, как реальность и как истинная вещь. Но она вследствие того не есть еще формальная, лишенная всякой содержательной истины наука. В том содержании, которого в ней не находят, каким бы недостатком ни считалось его отсутствие, и независимо сего нельзя искать истины. Но бессодержательность логических форм состоит главным образом в способе их рассмотрения и разработки. Будучи разделяемы одна от другой, как устойчивые определения, и несвязанные в органическое единство, они суть формы мертвые и не допускают в себя жизни духа, составляющего их живое конкретное единство. Поэтому они лишены самородного содержания, — той материи, которая была бы содержанием в самом себе. Содержание, которого не находят в логических формах, есть не что иное, как прочная основа и конкретность этих отвлеченных определений; такую субстанциальную сущность стараются найти для них вне их. Но логический разум сам есть субстанциальное или реальное, связывающее в себе все отвлеченные определения и составляющее их самородное абсолютно-конкретное единство. Того, что обыкновенно называют материею, нечего далеко искать; не предмет логики виновен в том, что она считается бессодержательною, а лишь способ её понимания.
Эта рефлексия сближает нас с тою точкой зрения, с которой следует смотреть на логику, поскольку эта точка зрения отличается от господствовавших доселе способов разработки этой науки и есть единственно истинная точка зрения, долженствующая быть навсегда установленною для будущего.
В Феноменологии духа я изобразил сознание в его движении от первого непосредственного его противоположения предмету до абсолютного знания; этот путь проходит чрез все формы отношения сознания к объекту и имеет своим результатом понятие науки. Это понятие не требует поэтому здесь (не говоря о том, что оно выступает внутри самой логики) никакого оправдания, так как оно здесь получается; и оно недоступно никакому иному оправданию, кроме того, которое состоит в произведении его в сознании, все собственные образования коего разрешаются в нём, как в своей истине. Резонирующее обоснование или разъяснение понятия науки может привести самое большее к тому, что она ставится перед представлением и получается историческое о нём знание; но определение науки или, ближе, логики находит свое доказательство единственно в этой необходимости его происхождения. Определение, служащее абсолютным началом какой-либо науки, не может содержать в себе ничего иного, кроме определенного, согласного с правилами выражения того, что допустимым и известным "образом представляется под предметом и целью науки. Что предста
