Мѣра, какъ мѣрило въ обычномъ смыслѣ слова, есть опредѣленное количество, которое, какъ опредѣленная въ себѣ единица, принимается произвольною относительно внѣшняго опредѣленнаго числа. Такая единица, правда, можетъ дѣйствительно быть опредѣленною въ себѣ единицею, наир., футомъ или тому подобною первоначальною мѣрою; но поскольку она употребляется, какъ мѣрило для другихъ вещей, она по отношенію къ нимъ есть внѣшняя, не первоначальная ихъ мѣра. Такъ, за специфическое опредѣленное количество для себя могутъ быть приняты діаметръ земли или длина маятника. Но безразлично, какую часть земного діаметра или длины маятника и при какомъ градусѣ широты желаютъ взять для употребленія ея, какъ мѣрила. Еще въ большей степени такое мѣрило внѣшне для другихъ вещей. Послѣднія также специфицируютъ общее специфическое опредѣленное количество особеннымъ способомъ и становятся такимъ образомъ, отдѣльными вещами. Поэтому нелѣпо говорить о естественномъ мѣрилѣ вещей. Помимо того, общее мѣрило должно служить лишь для внѣшняго сравненія; въ томъ поверхностномъ смыслѣ, въ какомъ оно принимается за общую мѣру, совершенно безразлично, что для этого употребляется. Она не должна быть основною мѣрою въ томъ смыслѣ, будто въ ней представляются естественные міры отдѣльныхъ вещей, и будто изъ нея по нѣкоторому правилу познаются спецификаціи одной общей мѣры, мѣры ихъ общаго тѣла. Но безъ этого смысла абсолютное мѣрило имѣетъ интересъ и значеніе лишь чего-то служащаго для общежитія, и, какъ таковое, оно есть общее не въ себѣ, а только по соглашенію.
Эта непосредственная мѣра есть простое опредѣленіе величины, напр., величины органическаго существа, его членовъ и т. п. Но все существующее для того, чтобы быть тѣмъ, что оно есть, и вообще существовать, имѣетъ нѣкоторую мѣру. Какъ опредѣленное количество, она есть безразличная величина, открытая внѣшнему опредѣленію и способная восходить и нисходить къ большему и меньшему. Но какъ мѣра, она вмѣстѣ съ тѣмъ отличается отъ себя самой, какъ опредѣленнаго количества, какъ такого безразличнаго опредѣленія, и есть ограниченіе этого движенія впередъ и назадъ нѣкоторою границею.
Поскольку такимъ образомъ количественная опредѣленность оказывается въ существованіи удвоенною, будучи, съ одной стороны, такою, съ которою связано качество, а съ другой — такою, за которую можно невозбранно переходить туда и сюда, то нѣчто, имѣющее мѣру, подлежитъ уничтоженію при измѣненіи его опредѣленнаго количества. Это уничтоженіе является отчасти неожиданнымъ, поскольку измѣняется опредѣленное количество безъ измѣненія мѣры и качества, отчасти же оно становится вполнѣ понятнымъ вслѣдствіе своей постепенности. Къ этой категоріи совершается столь легкій переходъ для того, чтобы сдѣлать представимымъ или объяснить исчезаніе качества или нѣчто, ибо, такимъ образомъ, исчезаніе кажется совершающимся передъ глазами, такъ какъ опредѣленное количество, положенное, какъ внѣшняя по своей природѣ измѣняющаяся граница, тѣмъ самымъ понимается само собою какъ измѣненіе только количества. Но въ дѣйствительности тѣмъ самымъ
Мера, как мерило в обычном смысле слова, есть определенное количество, которое, как определенная в себе единица, принимается произвольною относительно внешнего определенного числа. Такая единица, правда, может действительно быть определенною в себе единицею, наир., футом или тому подобною первоначальною мерою; но поскольку она употребляется, как мерило для других вещей, она по отношению к ним есть внешняя, не первоначальная их мера. Так, за специфическое определенное количество для себя могут быть приняты диаметр земли или длина маятника. Но безразлично, какую часть земного диаметра или длины маятника и при каком градусе широты желают взять для употребления её, как мерила. Еще в большей степени такое мерило внешне для других вещей. Последние также специфицируют общее специфическое определенное количество особенным способом и становятся таким образом, отдельными вещами. Поэтому нелепо говорить о естественном мериле вещей. Помимо того, общее мерило должно служить лишь для внешнего сравнения; в том поверхностном смысле, в каком оно принимается за общую меру, совершенно безразлично, что для этого употребляется. Она не должна быть основною мерою в том смысле, будто в ней представляются естественные миры отдельных вещей, и будто из неё по некоторому правилу познаются спецификации одной общей меры, меры их общего тела. Но без этого смысла абсолютное мерило имеет интерес и значение лишь чего-то служащего для общежития, и, как таковое, оно есть общее не в себе, а только по соглашению.
Эта непосредственная мера есть простое определение величины, напр., величины органического существа, его членов и т. п. Но всё существующее для того, чтобы быть тем, что оно есть, и вообще существовать, имеет некоторую меру. Как определенное количество, она есть безразличная величина, открытая внешнему определению и способная восходить и нисходить к большему и меньшему. Но как мера, она вместе с тем отличается от себя самой, как определенного количества, как такого безразличного определения, и есть ограничение этого движения вперед и назад некоторою границею.
Поскольку таким образом количественная определенность оказывается в существовании удвоенною, будучи, с одной стороны, такою, с которою связано качество, а с другой — такою, за которую можно невозбранно переходить туда и сюда, то нечто, имеющее меру, подлежит уничтожению при изменении его определенного количества. Это уничтожение является отчасти неожиданным, поскольку изменяется определенное количество без изменения меры и качества, отчасти же оно становится вполне понятным вследствие своей постепенности. К этой категории совершается столь легкий переход для того, чтобы сделать представимым или объяснить исчезание качества или нечто, ибо, таким образом, исчезание кажется совершающимся перед глазами, так как определенное количество, положенное, как внешняя по своей природе изменяющаяся граница, тем самым понимается само собою как изменение только количества. Но в действительности тем самым
