Экстенсивная величина есть ближайшимъ образомъ простое одно изъ многихъ; существуетъ много степеней; но онѣ опредѣляются, не какъ простое одно и не какъ многія, а лишь въ отношеніи этого бытія внѣ себя или въ тожествѣ одного и множественности. Если поэтому многія, какъ таковыя, и суть внѣ простой степени, то ея опредѣленность состоитъ въ ея отношеніи къ нимъ; она такимъ образомъ содержитъ въ себѣ опредѣленное число. Какъ двадцать въ качествѣ экстенсивной величины содержитъ въ себѣ двадцать дискретныхъ однихъ, такъ опредѣленная степень содержитъ ихъ въ себѣ, какъ непрерывность, которая есть просто эта опредѣленная множественность; эта степень есть двадцатая степень, и она есть двадцатая степень лишь черезъ это опредѣленное число, которое, какъ таковое, внѣ ея.
Опредѣленность интенсивной величины должна быть поэтому разсмотрѣна съ двухъ сторонъ. Эта величина опредѣлена другими интенсивными опредѣленными количествами и связана непрерывностью со своимъ внѣбытіемъ, такъ что въ ея отношеніи къ нему состоитъ ея опредѣленность. Поскольку степень во-первыхъ есть простая опредѣленность, она опредѣлена въ противоположность другимъ степенямъ; она исключаетъ ихъ изъ себя и имѣетъ свою опредѣленность въ этомъ исключеніи. Но во-вторыхъ она опредѣлена въ ней самой въ опредѣленномъ числѣ, какъ въ своемъ опредѣленномъ числѣ, въ немъ, какъ не въ исключенномъ, не въ опредѣленномъ числѣ другихъ степеней. Двадцатая степень содержитъ двадцать въ ней самой; она опредѣлена нетолько какъ отличная отъ девятнадцатой, двадцать первой и т. д., но ея опредѣленность есть ея опредѣленное число. Но поскольку опредѣленное число есть ея собственное, а эта опредѣленность есть вмѣстѣ съ тѣмъ по существу опредѣленное число, она есть экстенсивное опредѣленное количество.
Экстенсивная и интенсивная величины суть такимъ образомъ одна и та же опредѣленность опредѣленнаго количества; онѣ различаются лишь въ томъ, что одна имѣетъ опредѣленное число внутри себя, другая его же, опредѣленное же число, внѣ себя. Экстенсивная величина переходихъ въ интенсивную величину, такъ какъ въ первой многое само по себѣ и для себя совпадаетъ въ единицу, внѣ которой выступаетъ многое. Но наоборотъ, это простое имѣетъ свою опредѣленность лишь въ опредѣленномъ числѣ и именно въ своемъ; какъ безразличное относительно другихъ опредѣленныхъ интенсивностей оно имѣетъ въ немъ самомъ внѣшность опредѣленнаго числа; такимъ образомъ интенсивная величина есть вмѣстѣ съ тѣмъ по существу экстенсивная величина.
Вмѣстѣ съ этимъ тожествомъ выступаетъ качественное нѣчто, ибо это тожество есть единица, относящаяся къ себѣ чрезъ отрицаніе своихъ различій, а эти различія составляютъ собою существующую опредѣленность величины; такимъ образомъ это отрицательное тожество есть нѣчто, при томъ безразличное относительно своей количественной опредѣленности. Нѣчто есть опредѣленное количество, но то качественное существованіе, которое оно есть само по себѣ, положено относительно пего, какъ безразличное. Можно было говорить объ опредѣленномъ количествѣ, о числѣ, какъ таковомъ, и т. д.,
Экстенсивная величина есть ближайшим образом простое одно из многих; существует много степеней; но они определяются, не как простое одно и не как многие, а лишь в отношении этого бытия вне себя или в тожестве одного и множественности. Если поэтому многие, как таковые, и суть вне простой степени, то её определенность состоит в её отношении к ним; она таким образом содержит в себе определенное число. Как двадцать в качестве экстенсивной величины содержит в себе двадцать дискретных одних, так определенная степень содержит их в себе, как непрерывность, которая есть просто эта определенная множественность; эта степень есть двадцатая степень, и она есть двадцатая степень лишь через это определенное число, которое, как таковое, вне её.
Определенность интенсивной величины должна быть поэтому рассмотрена с двух сторон. Эта величина определена другими интенсивными определенными количествами и связана непрерывностью со своим внебытием, так что в её отношении к нему состоит её определенность. Поскольку степень во-первых есть простая определенность, она определена в противоположность другим степеням; она исключает их из себя и имеет свою определенность в этом исключении. Но во-вторых она определена в ней самой в определенном числе, как в своем определенном числе, в нём, как не в исключенном, не в определенном числе других степеней. Двадцатая степень содержит двадцать в ней самой; она определена нетолько как отличная от девятнадцатой, двадцать первой и т. д., но её определенность есть её определенное число. Но поскольку определенное число есть её собственное, а эта определенность есть вместе с тем по существу определенное число, она есть экстенсивное определенное количество.
Экстенсивная и интенсивная величины суть таким образом одна и та же определенность определенного количества; они различаются лишь в том, что одна имеет определенное число внутри себя, другая его же, определенное же число, вне себя. Экстенсивная величина переходих в интенсивную величину, так как в первой многое само по себе и для себя совпадает в единицу, вне которой выступает многое. Но наоборот, это простое имеет свою определенность лишь в определенном числе и именно в своем; как безразличное относительно других определенных интенсивностей оно имеет в нём самом внешность определенного числа; таким образом интенсивная величина есть вместе с тем по существу экстенсивная величина.
Вместе с этим тожеством выступает качественное нечто, ибо это тожество есть единица, относящаяся к себе чрез отрицание своих различий, а эти различия составляют собою существующую определенность величины; таким образом это отрицательное тожество есть нечто, при том безразличное относительно своей количественной определенности. Нечто есть определенное количество, но то качественное существование, которое оно есть само по себе, положено относительно пего, как безразличное. Можно было говорить об определенном количестве, о числе, как таковом, и т. д.,
