однимъ изъ его опредѣленій, противоположнымъ конечному и потому самъ конечнымъ, и это различіе себя отъ самого себя должно быть снято въ самоутвержденіи, дабы черезъ это опосредованіе получилось истинно-безконечное.
Это опредѣленіе истинно-безконечнаго не можетъ быть схвачено въ отвергнутой уже формулѣ единства конечнаго и безконечнаго; единство есть отвлеченное неподвижное саморавенство, и его моменты суть также неподвижное сущее. Безконечное же, какъ и оба его момента, есть, напротивъ, по существу становленіе, но становленіе опредѣленное далѣе въ своихъ моментахъ. Становленіе есть прежде всего отвлеченныя бытіе и ничто въ своихъ опредѣленіяхъ; за симъ, какъ- измѣненіе, существующее, нѣчто и другое; теперь же оно, какъ безконечное, конечное и (снова) безконечное, само находится въ процессѣ становленія. Это безконечное, какъ возвращеніе обратно въ себя, отношеніе къ себѣ самому, есть бытіе, но не неопредѣленное, отвлеченное бытіе, ибо оно положено, какъ отрицаніе отрицанія; тѣмъ самымъ оно есть также существованіе, такъ какъ оно содержитъ вообще отрицаніе, а стало-быть и опредѣленность. Оно есть, и есть тамъ, какъ предстоящее, настоящее. Лишь ложно-безконечное есть потусторонность, такъ какъ оно есть только отрицаніе конечнаго, положеннаго, какъ реальное, и потому есть отвлеченное, первое отрицаніе; опредѣляемое, только какъ отрицательное, оно не имѣетъ въ себѣ утвержденія существованія; установляемое, только какъ отрицательное, оно даже не должно быть тамъ, оно должно быть недостижимо. Но эта недостижимость есть не возвышенность его, а его недостатокъ, имѣющій свое окончательное основаніе въ томъ, что конечное, какъ таковое, сохранено, какъ сущее. Ложно то, что недостижимо; и явно, что такое безконечное ложно. Образъ прогресса въ безконечность есть прямая линія, на обѣихъ границахъ которой безконечное есть и всегда есть лишь тамъ, гдѣ оно — которое есть существованіе — не существуетъ, и выходитъ за себя къ этому своему несуществованію, т.-е. въ неопредѣленность; образъ же истинной безконечности, загибающейся къ себѣ, есть кругъ, линія, достигшая сама себя, замкнутая и цѣлая въ своей наличности, безъ начала и конца.
Истинная безконечность есть вообще существованіе, положенное, какъ утвердительное, въ противоположность отвлеченному отрицанію, реальность въ высшемъ смыслѣ слова, чѣмъ та, которая была ранѣе опредѣлена просто; здѣсь послѣдняя получила конкретное содержаніе. Реальное есть не конечное, а безконечное. Такъ и далѣе реальность опредѣляется, какъ сущность, понятіе, идея и т. д. Но безполезно при болѣе конкретномъ повторять такія прежнія, болѣе отвлеченныя категоріи, какова категорія реальности, и употреблять послѣднія взамѣнъ болѣе конкретныхъ опредѣленій, каковыя суть сами въ нихъ. Такія повторенія, напр., что сущность или идея суть реальное, находитъ себѣ поводъ лишь въ томъ, что неразвитому мышленію сроднѣе болѣе отвлеченныя категоріи, какъ бытіе, существованіе, реальность, конечность.
Здѣсь припоминаніе категоріи реальности имѣетъ свое болѣе опредѣленное основаніе, такъ какъ отрицаніе, въ противоположность которому она есть утвержденіе, есть здѣсь отрицаніе отрицанія и потому само противоположно
одним из его определений, противоположным конечному и потому сам конечным, и это различие себя от самого себя должно быть снято в самоутверждении, дабы через это опосредование получилось истинно-бесконечное.
Это определение истинно-бесконечного не может быть схвачено в отвергнутой уже формуле единства конечного и бесконечного; единство есть отвлеченное неподвижное саморавенство, и его моменты суть также неподвижное сущее. Бесконечное же, как и оба его момента, есть, напротив, по существу становление, но становление определенное далее в своих моментах. Становление есть прежде всего отвлеченные бытие и ничто в своих определениях; за сим, как- изменение, существующее, нечто и другое; теперь же оно, как бесконечное, конечное и (снова) бесконечное, само находится в процессе становления. Это бесконечное, как возвращение обратно в себя, отношение к себе самому, есть бытие, но не неопределенное, отвлеченное бытие, ибо оно положено, как отрицание отрицания; тем самым оно есть также существование, так как оно содержит вообще отрицание, а стало быть и определенность. Оно есть, и есть там, как предстоящее, настоящее. Лишь ложно-бесконечное есть потусторонность, так как оно есть только отрицание конечного, положенного, как реальное, и потому есть отвлеченное, первое отрицание; определяемое, только как отрицательное, оно не имеет в себе утверждения существования; установляемое, только как отрицательное, оно даже не должно быть там, оно должно быть недостижимо. Но эта недостижимость есть не возвышенность его, а его недостаток, имеющий свое окончательное основание в том, что конечное, как таковое, сохранено, как сущее. Ложно то, что недостижимо; и явно, что такое бесконечное ложно. Образ прогресса в бесконечность есть прямая линия, на обеих границах которой бесконечное есть и всегда есть лишь там, где оно — которое есть существование — не существует, и выходит за себя к этому своему несуществованию, т. е. в неопределенность; образ же истинной бесконечности, загибающейся к себе, есть круг, линия, достигшая сама себя, замкнутая и целая в своей наличности, без начала и конца.
Истинная бесконечность есть вообще существование, положенное, как утвердительное, в противоположность отвлеченному отрицанию, реальность в высшем смысле слова, чем та, которая была ранее определена просто; здесь последняя получила конкретное содержание. Реальное есть не конечное, а бесконечное. Так и далее реальность определяется, как сущность, понятие, идея и т. д. Но бесполезно при более конкретном повторять такие прежние, более отвлеченные категории, какова категория реальности, и употреблять последние взамен более конкретных определений, каковые суть сами в них. Такие повторения, напр., что сущность или идея суть реальное, находит себе повод лишь в том, что неразвитому мышлению сроднее более отвлеченные категории, как бытие, существование, реальность, конечность.
Здесь припоминание категории реальности имеет свое более определенное основание, так как отрицание, в противоположность которому она есть утверждение, есть здесь отрицание отрицания и потому само противоположно
