согласно которому частное сословие, возвышенное своим вхождением в состав законодательной власти до участия во всеобщем деле, должно при этом выступать в форме единичных лиц, причем то предполагается, что они избирают заместителей для исполнения этой функции, то даже предполагается, что каждый из них должен голосовать самолично. Это атомистическое, абстрактное воззрение исчезает уже в семье, равно как и в гражданском обществе, где единичное появляется лишь как член всеобщего. Но государство есть по своему существу организация таких членов, которые сами по себе суть круги, и в нем ни один момент не должен являть себя неорганическим множеством. Многие как единичные лица, а это охотно разумеют под словом «народ», суть, правда, некая «совместность», но лишь как множество, как бесформенная масса, движения и действия которой именно поэтому были бы лишь стихийны, неразумны, дики и ужасны. Когда мы слышим, как в связи с государственным строем еще говорят о народе, этой неорганической совокупности, мы можем уже наперед знать, что придется услышать лишь общие места и превратные декларации. — Представление, которое разлагает снова на множество индивидуумов уже существующие в виде указанных кругов общественные организации, когда последние вступают в политическую область, т. е. переходят на точку зрения высшей конкретной всеобщности — это представление тем самым отрывает друг от друга гражданскую и политическую жизнь и заставляет последнюю, так сказать, повиснуть в воздухе, так как ее базисом согласно этому воззрению, является лишь абстрактная единичность произвола и мнения, следовательно, случайное, а не сама по себе, прочная и правомерная основа. — Однако, несмотря на то, что согласно представлениям так называемых теорий сословия гражданского общества вообще и сословия в политическом смысле суть нечто весьма различное, язык сохранил это соединение, которое помимо того существовало и раньше.
Различие сословий, уже существовавшее в прежних сферах, содержится вместе с тем в политико-сословном элементе в собственном определении последнего. Его прежде абстрактное положение, а именно, положение окраины, представляющей собой эмпирическую всеобщность по отношению к княжескому, или монархическому принципу вообще — положение эмпирической всеобщности, в которой содержится лишь возможность совпадения с этим принципом,
