Страница:Гегель. Сочинения. Т. VII (1934).djvu/312

Эта страница была вычитана
308
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

хода (Umschlagen) чистого самоопределения воли (самого простого понятия) в некое «это» и природное наличное бытие без опосредство­вания особенным содержанием — (целью в действовании). В так на­зываемом онтологическом доказательстве существования бога именно этот же переход абсолютного понятия в бытие явил глубину идеи в новое время; в новейшее время однако выдавали этот переход за нечто непонятное, а так как единство понятия и наличного бытия (§ 23) есть истина, то признав такой переход непонятным, стали отказываться от познания истины. Так как рассудочное сознание не обла­дает в себе этим единством и застывает в разделении этих двух моментов истины, то можно сказать, что оно еще готово признать относи­тельно этого предмета веру, признать, что существует вера в это единство. Но так как представление о монархе рассматривается как все­цело входящее в область обыденного сознания, то здесь рассудок тем больше застревает в своем разделении и в вытекающих отсюда выводах, которые делаются его рассуждательской рассудительностью, и он отри­цает тогда, что момент последнего решения в государстве сам по себе (т. е. в понятии разума) связан с непосредственной природностью; а из этого прежде всего делают вывод, что эта связь случайна, а так как при этом утверждают, что разумно абсолютное различие между этими моментами, то затем делается дальнейший вывод о неразумности такой связи, так что к этому присоединяются и другие следствия, расшатывающие идею государства.

Прибавление. Если часто возражают против постановления во главе государства монарха, что благодаря ему ход дел в государстве делается зависимым от случайностей, так как монарх-де может быть недоста­точно образованным, так как-де, он может оказаться недостойным стоять во главе государства, и бессмысленно, чтобы такое положение существовало как разумное, то нужно сказать, что здесь неверна именно предпосылка, будто бы имеет значение особенность характера. При совершенной организации государства важны лишь наличность формально решающей вершины и природной неподатливости страстям. Несправедливо поэтому требуют от монарха объективных свойств. Он должен лишь сказать «да» и поставить точку над и. Ибо вершина должна быть такого рода, что особенность характера не имеет значе­ния. Это определение монарха разумно, ибо оно соответствует поня­тию, но так как его трудно понять, то часто не видят разумности монар­хии. Монархия должна быть прочна в себе самой, и то, что монарху принадлежит сверх этого последнего решения, есть нечто входящее в область частного, чему не должно придаваться значения. Могут