Страница:Гегель. Сочинения. Т. VII (1934).djvu/212

Эта страница была вычитана
208
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

разумного, хотя бы по отношению к некоторым последствиям этих законов. С этим была связана также и неустойчивость важнейших институтов и беспорядочное законодательствование, имевшее целью бороться с возникновением проистекавших из них зол. — Какие нравственные последствия имело у римлян это право произвола в составлении завещания, достаточно известно из истории и из опи­саний Лукиана и других. — В природе самого брака как непосред­ственной нравственности лежит смешение субстанциального отноше­ния, природной случайности и внутреннего произвола. У римлян, благодаря рабскому состоянию детей, другим вышеуказанным обстоя­тельствам, равно как и связанным с ними определениям и, наконец, благодаря легкости разводов, произволу отдавалось преимущество пе­ред правом субстанциального, так что даже сам Цицерон — сколько бы он ни наговорил красивых слов о honestum и decorum в своих De officiis и всюду в других сочинениях — не постеснялся прибегнуть к спекуляции, разведшись со своей женой, чтобы, получив в приданое за новой женой имение, расплатиться с долгами. В подобных слу­чаях порче нравов пролагается легальный путь, или, вернее, законы делают такую порчу нравов необходимой.

Использование института наследственного права для поддержания блеска рода посредством субституций, заповедных семейных имений, или посредством исключения из наследования дочерей в пользу сыновей или исключения остальных детей в пользу старшего сына, или вообще посредством введения какого-нибудь неравенства, частью оскорбляет принцип свободы собственности (§ 62), частью же основано на произ­воле, который сам по себе не имеет никакого права на признание; точ­нее говоря, такое использование основано на мысли, что нужно поддер­живать данный дом или род, а не данную семью. Но не данный дом или род, а семья как таковая есть та идея, которая обладает таким пра­вом, — и посредством свободы имущества и равенства в наследствен­ном праве как нравственная форма, так и сами семьи лучше сохра­няются, чем посредством противоположных им несвободы и неравен­ства. — В подобного рода институтах, как и в римских, не получает вообще признания право брака (§ 172), не признается, что он есть полное основание особой действительной семьи, и что по сравнению с последней то, что называется семьей вообще, stirps, gens становится лишь с каждым поколением все больше и больше отдаляющейся, все больше и больше превращающейся в нечто недействительное абстрак­цией (§ 177). Любовь как любовь, этот нравственный момент брака, есть чувство, имеющее своим предметом действительных, наличных