ее правильному смыслу, как середину между «слишком много» и «слишком мало». — То же самое содержание, которое принимает форму обязанностей, а затем — форму добродетелей, обладает также и формой влечений (§ 19). Последние также имеют своей основой то же самое содержание, но так как оно в них принадлежит еще непосредственной воле и природным чувствованиям и не развилось до такой высоты, чтобы стать определением нравственности, то у них общим с содержанием обязанностей и добродетелей является лишь абстрактный предмет, который в качестве лишенного определенности не содержит для них в самом себе границы добра или зла, — или, иначе говоря, они суть добрые, если абстрагировать положительное и — злые, если абстрагировать отрицательное (§ 18).
Прибавление. Когда человек совершает тот или другой нравственный поступок, то он этим еще не добродетелен; он добродетелен лишь в том случае, если этот способ поведения является постоянной чертой его характера. Добродетель — это больше нравственная виртуозность, и если в наше время говорят о добродетели не так много, как прежде, то это объясняется тем, что теперь нравственность уже не является в такой мере формой особенного индивидуума. Из всех народов французы чаще всего говорят о добродетели, потому что у них индивидуум представляет собою в бо̀льшей мере создание его своеобразия и природного способа действования. Немцы, напротив, — более мыслящие люди и у них то же самое содержание получает форму всеобщности.
Но в простом тожестве с действительностью индивидуумов нравственное выступает как всеобщий образ действия последних — как нравы; привычка к нравственному выступает как вторая природа, положенная вместо первой, чисто природной воли, и она есть проникающая насквозь душа, смысл и действительность наличного бытия воли, есть живой и наличный, как некий мир, дух, субстанция которого только таким образом и существует как дух.
Прибавление. Подобно тому как природа имеет свои законы, как животные, растения, солнце выполняют свой закон, так и нравы суть закон духа свободы. Нравы являются тем, чем не являются еще право и мораль, а именно, духом. Ибо в праве особенность еще не есть особенность понятия, а есть лишь особенность природной воли. И точно так же и на точке зрения морали самосознание еще не есть духовное сознание. Там дело идет лишь о ценности субъекта в самом себе: это
