— 361 - обратнаго дѣйствія закона какъ разъ въ томъ, что этотъ принципъ заключаетъ въ себѣ наиболѣе раціональнаго и справедливаго, и съ принципомъ постояннаго и неограниченнаго во времени дѣйствія закона до его отмѣни, и вообще со всѣмъ тѣмъ, что связано съ понятіями твердостп и позыблемостп законовъ. Поэтому намъ кажется правильнѣе говорить о синтезѣ той н другой точки зрѣнія, чѣмъ объ одностороннемъ проведеніи одной изъ нихъ, и утверждать только то, что законы, какъ и все въ мірѣ, платятъ свою дань времени. Поэтому же и значеніе воли законодателя для содержанія закопа должно быть тѣмъ меньше, чѣмъ больше дѣйствіе его отдалено отъ времени возникновенія закона, и наоборотъ ').
Изъ сказаннаго видно, что новое ученіе о толкованіи законовъ можетъ быть исправлено, во 1), внесеніемъ въ него, рядомъ съ правильно подчерки пасмой соціальной цѣлью закона, п неправильно пренебрегаемой воли законодателя, какъ составной части той же цѣли, 2), комбинаціей отвергаемой новымъ ученіемъ точки зрѣпія воли законодателя съ выдвигаемой имъ на первый планъ точкой зрѣпія момента примѣненія закона. Наконецъ. сильнѣйшей стороной новаго ученія въ примѣненіи какъ къ закону, такъ и къ юридическимъ сдѣлкамъ, является перенесеніе центра тяжести толкованія тѣхъ н другихъ отъ недоступной изслѣдованію дѣйствительной воли законодателя и участниковъ сдѣлки на одно лишь выраженіе этой воли въ томъ видѣ, какъ она выступаетъ во внѣ и воспринимается гражданскимъ оборотомъ. Судья оцѣниваетъ законъ не какъ историческій документъ или источникъ историческаго знанія, а какъ средство для возможной обезпеченности нрава, и толкуетъ законъ не такъ, какъ онъ представляется одному законодателю, а такъ, какъ каждый долженъ представлять себѣ его содержаніе, исходя изъ формы выраженія этого содержанія. Римское изреченіе: voluntas legislatoris suprema lex (воля законодателя — высшій законъ) не соотвѣтствуетъ современному взгляду на призваніе законодательства, и разъ мы ожидаемъ отъ закона возможно ббльпіей обезпеченности нрава, то само собою разумѣется, что судья примѣняетъ законъ лишь въ томъ смыслѣ, въ которомъ каждый долженъ понимать употребленныя въ немъ слова, въ ихъ связи между собой и со словами другихъ закоповъ. Руководящій принципъ ученія о примѣненіи и толкованіи закона лежитъ въ томъ же, въ чемъ видятъ обыкновенно и основаніе непризнанія за закономъ обратнаго дѣйствія: это—„законное довѣріе къ законодательству", надежда не быть въ немъ обманутымъ. Каждый долженъ вѣрить, что законъ будетъ пониматься судьей такъ, какъ онъ понимается имъ самимъ, согласно его выраженному смыслу. То, что дѣлаетъ голый приказъ, лишенный этической санкціи, закономъ, это—не принужденіе, а функція средства къ обезпеченію права, и главное
- ) Рсгельсбергеръ, Общее ученіе о npatit., стр. 144.
