— 354 — мѣненіе закона наводитъ на новыя задачи, и какъ одно толкованіе разрѣшаетъ нхъ удовлетворительнѣе, чѣмъ другое; 3), изслѣдованіе' цѣли закона, составляющее главную задачу какъ „высшей", такъ и „низшей" интерпретаціи.
Смыслъ низшей интерпретаціи лежитъ въ томъ, что, объясняя прежде всего слова закона, она составляетъ въ то же время необходимое условіе высшей интерпретаціи—точно такъ же, какъ въ естественныхъ наукахъ все зависитъ отъ точности первоначальныхъ наблюденій. Въ этомъ отношеніи нужно всегда помнить, что законъ есть нѣчто тѣлесное, проникнутое духовныхъ началомъ. Это тѣлесное и составляютъ слова закона, оказывающіяся не простымъ средствомъ доказательства, а необходимыми носителями содержащагося въ законѣ духовнаго начала. Слова представляютъ собою здѣсь не только оповѣщеніе, но и осуществленіе мысли закона, получающей тѣлесность черезъ эти слова. То, что не прошло черезъ посредство слова, можетъ быть не закономъ, а развѣ попыткой къ его созданію, не имѣющей юридическаго значенія. Если, напр., органы законодательной власти не приняли какого-нибудь закона, то его не можетъ существовать, каковы бы ни были мотивы, руководившіе законодателями. Они могли считать этотъ законъ само собою подразумеваемымъ и излишнимъ: но то, что имъ казалось излишнимъ, можетъ не имѣть для насъ того же значенія. Внѣ закона остается равнымъ образомъ и все то, что законодатели высказали объ его содержаніи и смыслѣ помимо текста закона: взгляды, не вошедшіе въ его текстъ, способны служить для освѣщенія закона лишь до вступленія его въ силу, и это освѣщеніе можетъ представиться намъ какъ правильнымъ, такъ и неправильнымъ. Объ обязательномъ же значеніи мнѣній, высказанныхъ законодателями, или выраженій, употребленныхъ ими внѣ текста закона, и объ обязательной силѣ ихъ предварительныхъ работъ—не можетъ быть рѣчи. Все, что приводилось въ пользу противоположнаго взгляда, объясняется недостаточныхъ сознаніемъ той иростой истины, что закономъ можетъ быть признано только то, чтб нашло осуществленіе въ его словахъ.
Поэтому вопросъ о словахъ закона играетъ существенную роль въ ученіи объ интерпретаціи. Здѣсь говорятъ обыкновенно о грамматической интерпретаціи, понимая подъ ней установленіе смысла закона на основаніи правилъ языка; но вѣрнѣе было бы говорить о грамматиче-V сномъ установленіи возможнаго содержанія закона, и это представляется \не столько интерпретаціей, сколько приготовленіемъ къ интерпретаціи. На эт’охаиишованіи большинство современныхъ юристовъ и отвергаетъ извѣстное подраздѣленіе интерпретаціи на грамматическую и логическую. Правда, толкованіе старыхъ и, особенно, иностранныхъ законовъ требуетъ часто извѣстныхъ филологическихъ знаній; новые законы говорить также особымъ языкомъ и уиотребляюгь техническія выраженія, повтореніе которыхъ въ сходныхъ условіяхъ придастъ имъ особый смыслъ,
