— 136 — лософскій интересъ къ праву, освятила свободные пріемы изслѣдованія и поставила въ ихъ центръ критическое отношеніе къ существующему. Все ото несомнѣнно свидѣтельствовало о научномъ духѣ п вело школу „естественнаго права" къ постановкѣ, если не къ разрѣшенію многихъ насущныхъ задачъ, надъ которыми работали послѣдующія поколѣнія. Правда, непосредственное вліяніе этой школы сказалось болѣе на обработкѣ государственнаго и международнаго права (это послѣднее ведетъ отъ ися, въ лицѣ Гуго Греція, п свое начало), чѣмъ гражданскаго права, которое всегда отличалось особенной устойчивостью среди всѣхъ отраслей права и менѣе другихъ подвергалось вліянію новыхъ идей. Однако, идеи „естественнаго права" отразились и въ гражданскомъ нравѣ успѣхами обособленія его отъ публичнаго, систематической обработки того п другого, признаніемъ личности независимо отъ ея національности, вѣроисповѣданія п другихъ общественныхъ условій, и нашли, наконецъ, свое практическое выраженіе въ трехъ большихъ кодексахъ, а именно— прусскомъ, французскомъ и австрійскомъ, составленныхъ въ концѣ XVIII и началѣ XIX стол. подъ сильнымъ вліяніемъ философіи естественнаго права. Мы остановимся нѣсколько времени на этихъ кодексахъ, стоящихъ въ близкомъ отношеніи п къ нашему Своду законовъ гражданскихъ, занимающему 1 ч. X. т. нашего Свода законовъ. Объ этомъ свидѣтельствуетъ, по крайней мѣрѣ, гр. Сперанскій, выполняя свою нс столько кодификаціонную, сколько сборную изъ различныхъ законовъ задачу.
Б) Указанные европейскіе кодексы были не такими сборниками существующихъ законовъ и обычаевъ, какихъ выходило много и въ предшествующую эпоху (это—такъ наз. Landrecht u въ Германіи н Coutumiers, т.-е. сборники coutumesrOBi>, или мѣстныхъ обычаевъ во Франціи), а настоящими кодексами, въ смыслѣ законодательныхъ актовъ, отмѣняющихъ старое п вводящихъ въ данной области, если не но существу новое, то облеченное въ новыя формы, общее для этой области п приведенное въ единство, т.-е. связанное во всѣхъ своихъ частяхъ, право. Эти кодексы служатъ выраженіемъ, съ одной стороны, потребности въ извѣстности права и согласованіи его римскихъ источниковъ съ національными партикуляризмами, и съ другой—реакціи противъ односторонняго господства каждаго изъ этихъ источниковъ права въ отдѣльности. То п другое стремленіе поддержано школой „естественнаго права", для которой разрывъ съ прошлымъ означаетъ въ данномъ случаѣ разрывъ какъ съ безконечнымъ разнообразіемъ мѣстныхъ правъ и обычаевъ, такъ и съ Юстиніановымъ законодательствомъ, изложеннымъ на чуждомъ языкѣ и не столько объясненномъ, сколько затемненномъ нескончаемыми контроверзами, наполняющими тогдашнюю юридическую литературу. Топ» и другой источникъ права кажутся противными разуму, и имъ противополагаются основанныя на разумѣ апріористическія конструкціи, прикрывающія, однако, идеи либо того же римскаго, либо своего національнаго нрава.
