Выступленіе сказательницы М. Д. Кривополѣновой, лекціи о сѣверѣ О. Э. Озаровской, неизмѣнно сопровождаемыя въ столицахъ исключительнымъ успѣхомъ, пробудили интересъ къ народному эпосу и на самомъ Сѣверѣ, въ Архангельскѣ. Былина, такая скучная въ учебникахъ словесности, такая зализанная въ хрестоматіи Авенаріуса, ожила въ исполненіи пинежской „старинщины“ и „ужасно понравилась“. Но М. Д. Кривополѣнова только одна, правда лучшая, изъ многихъ сказателей[1] на р. Пинегѣ. Тамъ древняя, глубоко пустившая корни, былинная традиція.
Изъ другихъ мѣстъ архангельской губерніи, замечательныхъ по сохранности к распространенности эпической пѣсни важны Поморье и Мезень. Былины старины Поморья напоены лирикой и сравнительно кратки по размѣру. Мезенскія старины болѣе длинны, степенны, архаичны въ своей формѣ, содержаніи и напѣвѣ.
Записаны были старины и на Мурманѣ и на Печорѣ. Ученые спеціалисты, собиратели народныхъ произведеній считаютъ архангельскій край землей обѣтованной. Каждый годъ путешествуютъ по нашему краю фольклористы, записывая безъ конца. Уже извѣстно довольно лицъ, потрудившихся въ этомъ направленіи. Существуютъ сборники архангельскихъ былинъ Григорьева, Маркова, Ангукова.
Къ сожалѣнію произведенія народнаго эпоса и лирики стали записывать въ архангельской губерніи очень поздно.
Г. Григорьевъ напр., объѣхалъ Поморье, Пинегу и Мезень въ 1900—1904 годахъ.
Къ этому времени очень многое забылось, перемерли лучшіе знатоки. По словамъ людей почтенныхъ можно съ уверенностью сказать, что лѣтъ 50-60 назадъ рѣдкій старикъ не зналъ двухъ-трехъ старинъ или стиховъ. Каждая волость имѣла своихъ извѣстныхъ сказателей.
Для насъ, архангелогородцевъ интересно то, что былины пѣлись, можетъ быть сохранились и сейчасъ не только въ дальнихъ концахъ нашей губерніи, но и въ архангельскомъ уѣздѣ, въ ближайшихъ къ городу волостяхъ, даже въ самомъ городѣ. Ниже будетъ помѣщено нѣсколько старинъ и духовныхъ стиховъ, заученныхъ авторомъ этой замѣтки еще въ ранней юности отъ двухъ пѣвцовъ въ самомъ городѣ Архангельскѣ. Въ Архангельскѣ записалъ нѣсколько старинъ и стиховъ и г. Григорьевъ.
Одинъ изъ спрошенныхъ имъ на сѣверѣ сказителей сообщилъ, что выучилъ старины въ Архангельскѣ отъ „соломбальскаго старика“. Другой стариньщикъ на Пинѣге, перенялъ свой репертуаръ „отъ старика Максима Чердукова изъ вознесенской волости, работая въ Архангельскѣ на заводѣ“.
Мною упомянуто было о двухъ пѣвцахъ въ г. Архангельскѣ и заученныхъ отъ нихъ старинахъ. Пѣвцы эти арх. мѣщанинъ П. О. Анкудиновъ и П. Н. Бугаевъ, крест. заостровской волости. Оба они знали по нѣскольку былинъ и духовныхъ стиховъ. Пѣть любили больше духовные стихи: „О прекрасной матери пустынѣ и царевичѣ Іосафѣ“, „О 12 пятницахъ“, „Сонъ Богородицы“ и т. д.
Изъ эпическихъ пѣсенъ мною запомнены и впослѣдствіи записаны[2].
„Старина о Соловецкомъ разореніи“, „Василій и Снафида“, „Князь Михайло“, „Катерина Микулична“.
- ↑ Лица поющія былины называются сказателями въ онежскомъ краѣ. Отсюда слово это проникло въ литературу. У насъ въ арх. губ. опредѣленнаго названія для исполнителя былинъ нѣтъ.Говорятъ иногда „стариньшыкъ“ отъ старина-былина.Слова „былина“ тоже въ народѣ не слышно. На Пинегѣ скажутъ „ста́рина“. Въ Поморьи — „стари́на“, „старина́“
- ↑ Старины эти — варианты извѣстныхъ сюжетовъ, были представлены въ московское о-во любителей русской словесности и послужили предметомъ доклада одного изъ членовъ озн. общества.
Выступление сказательницы М. Д. Кривополеновой, лекции о Севере О. Э. Озаровской, неизменно сопровождаемые в столицах исключительным успехом, пробудили интерес к народному эпосу и на самом Севере, в Архангельске. Былина, такая скучная в учебниках словесности, такая зализанная в хрестоматии Авенариуса, ожила в исполнении пинежской „старинщины“ и „ужасно понравилась“. Но М. Д. Кривополенова только одна, правда лучшая, из многих сказателей[1] на р. Пинеге. Там древняя, глубоко пустившая корни былинная традиция.
Из других мест Архангельской губернии, замечательных по сохранности к распространённости эпической песни, важны Поморье и Мезень. Былины старины Поморья напоены лирикой и сравнительно кратки по размеру. Мезенские старины более длинны, степенны, архаичны в своей форме, содержании и напеве.
Записаны были старины и на Мурмане и на Печоре. Учёные специалисты, собиратели народных произведений считают Архангельский край землёй обетованной. Каждый год путешествуют по нашему краю фольклористы, записывая без конца. Уже известно довольно лиц, потрудившихся в этом направлении. Существуют сборники архангельских былин Григорьева, Маркова, Ангукова.
К сожалению, произведения народного эпоса и лирики стали записывать в Архангельской губернии очень поздно.
Г. Григорьев, например, объехал Поморье, Пинегу и Мезень в 1900—1904 годах.
К этому времени очень многое забылось, перемерли лучшие знатоки. По словам людей почтенных можно с уверенностью сказать, что лет 50-60 назад редкий старик не знал двух-трёх старин или стихов. Каждая волость имела своих известных сказателей.
Для нас, архангелогородцев, интересно то, что былины пелись, может быть сохранились и сейчас, не только в дальних концах нашей губернии, но и в Архангельском уезде, в ближайших к городу волостях, даже в самом городе. Ниже будет помещено несколько старин и духовных стихов, заученных автором этой заметки ещё в ранней юности от двух певцов в самом городе Архангельске. В Архангельске записал несколько старин и стихов и г. Григорьев.
Один из спрошенных им на Севере сказителей сообщил, что выучил старины в Архангельске от „соломбальского старика“. Другой стариньщик на Пинеге перенял свой репертуар „от старика Максима Чердукова из Вознесенской волости, работая в Архангельске на заводе“.
Мною упомянуто было о двух певцах в г. Архангельске и заученных от них старинах. Певцы эти архангельский мещанин П. О. Анкудинов и П. Н. Бугаев, крестьянин Заостровской волости. Оба они знали по нескольку былин и духовных стихов. Петь любили больше духовные стихи: „О прекрасной матери пустыне и царевиче Иосафе“, „О 12 пятницах“, „Сон Богородицы“ и т. д.
Из эпических песен мною запомнены и впоследствии записаны[2].
„Старина о Соловецком разорении“, „Василий и Снафида“, „Князь Михайло“, „Катерина Микулична“.
Въ конце XVI вѣка Соловецкій монастырь, отказавшійся принять растлѣнныя патр. Никономъ книги, былъ подвергнутъ осадѣ. Восемь лѣтъ осаждали правительственныя войска монастырь и только посред. хитрости овладѣли неприступной твердыней.
По взятіи монастыря начались страшныя казни. Нѣсколько сотъ монаховъ было утоплено, повѣшено за ребра, и т. д.
О разореніи обители и о доблестныхъ соловецкихъ страдальцахъ повѣствуетъ настоятель Выгорѣцкой киновіи князь Денисовъ. Полное названіе его труда слѣд.: „Исторія объ отцехъ и страдальцехъ соловецкихъ иже за благочестіе и святые древлецерковные законы, въ настоящая времена[3] великодушно пострадаша“.
Народъ откликнулся на это печальное событие цѣлымъ рядомъ трогательныхъ стиховъ. Въ напѣвѣ и въ словахъ этихъ стиховъ много скорби о „порушенной старой, правой вѣрѣ“.
В московскомъ было осударьствѣ.
А тутъ и всѣхъ князей пересуждали,
А тутъ и всѣхъ бояръ пересмотряли.
— „А и кто у нас будетъ да всихъ ярѣе?
А и кто у насъ будетъ да всихъ лютѣе“?
Выбирали Осоринова да князя.
Возговоритъ осударь-царь:
„Ты послушай-ко мой вѣрный воевода:
Какъ настало нонѣ времечко послѣдно,
А порушена нонѣ стара вѣра
По всему по бѣлому по свѣту…
Ты послушай-ко мой вѣрный воевода:
Какъ на томъ на синемъ да на мори,
А на том на морскомъ да на утокѣ,
Во честномъ монастыри да въ Соловецкомъ,
У Зосима-свѣта у Соватья,
А живутъ тамъ старцы да вси — по вѣры
Они держатъ стару спасену вѣру,
А не слушаютъ моего царскаго указу.
Ты послушай-ко мой вѣрный воевода:
Ты бери-ко да пушки мѣдны,
А ты бери солдатовъ да поболѣ,
А и зелья-пороху да колько надо,
Да садитеся да въ легки кочи[4]
Поѣзжайте по синему по морю,
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко монастырю ко честному,
Ко Зосимы-свѣту, ко Соватью.
Выводи оттуль стару вѣру праву,
Заводи у их нову вѣру неправу“.
Возговоритъ какъ тутъ да воевода:
„А и гоже ли, осударь, намъ нонѣ подумать:
А и ѣхать намъ по синему по морю,
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко острову ко большому,
Ко тому къ монастырю ко честному,
А ко Зосиму свѣту ко Соватью?
Выводить оттуль стару вѣру праву
Заводить у ихъ нову вѣру не праву?“.
Тутъ государь сталъ гнѣваться на воеводу за препирательство и воевода покорился.
А беретъ онъ сорокъ полковъ да все военныхъ;
А и сорокъ пушекъ да все мѣдныхъ;
А и зелья-пороху да колько надо.
А садятся они да въ лехки коча
А и ѣдутъ ко утоку ко морскому
Ко тому къ монастырю ко честному
Ко Зосиму-свѣту, ко Совватью.
В это время по молитвамъ Зосимы и Савватія начинаетъ дуть противный вѣтеръ и суда относить въ сторону. Но Христосъ не велитъ своимъ ученикамъ задерживать войско. Спасъ обращается къ Соловецкимъ инокам. Возговоритъ какъ Спасъ да милосердный:
Ужъ вы гой еси старцы соловецки,
Какъ настало нонѣ времечко страдимо,
А страдимо времечко счастливо:
Скоро матушка Россія загорится,
Со восточныя сторонушки запалится
А почнутъ, почнутъ городочки горѣти.
А отъ той отъ огненной купели
Никотора душа не спасется,
А котора душа убоится,
И та душа въ предвѣчную муку.
Ужъ вы гой еси старцы соловецки.
У Меня кругъ престолу мѣста много;
На престоли, золотыхъ вѣнцовъ довольнё.
Вы первы ко Мнѣ старцы ступайте.
Со престолу золоты вѣнцы хватайте“.
Какъ на ту пору на синемъ да на мори
Задуватъ она легка повѣтерь.
Побѣжали кочи они варовѣ
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко острову ко большому,
Ко тому монастырю ко честному
Къ Изосиму-свѣту ко Совватью.
А и въ тѣ поры въ монастыри да въ Соловецкомъ
А у ихъ чесны заутрени отходятъ,
Собирались старцы во Соборну церькву:
Ужъ вы ой еси старцы соловецки!
Кабы какой нонѣ вторы не вышло.
А и блазнитъ нонѣ на синемъ да на морѣ,
А сплывать за карабликомъ карабликъ;
А идетъ къ намъ сила да не мала,
А идетъ сорокъ полковъ да всё военныхъ,
А у ихъ сорокъ пушокъ да все мѣдныхъ,
А не то они идутъ молитьсе,
А не то они идутъ ратитьсе?
Совѣтъ держатъ соборны старцы.
Положили соборны старцы.
Да то идетъ войско православно,
А не ратиться идетъ оно молитисе.
Какъ на ту пору солдаты-те догадливы были:
Они брали сорокъ ядеръ да все мѣдныхъ,
Зарежали сорокъ пушекъ да все мѣдныхъ,
А палили по монастырю по чесному…
А вѣдь попали Спасу въ Преображенье,
А Пресвятой Богородицы во праву ручку…
Они старцевъ всихъ перерубили,
А они старцевъ всихъ передавили,
Во сине море да всихъ сгрузили.
Они поставити нову вѣру неправу,
А порушили они мати стару вѣру праву.
- ↑ Лица поющие былины называются сказателями в Онежском крае. Отсюда слово это проникло в литературу. У нас в Архангельской губернии определённого названия для исполнителя былин нет.Говорят иногда „стариньшык“ от старина-былина.Слова „былина“ тоже в народе не слышно. На Пинеге скажут „ста́рина“. В Поморье — „стари́на“, „старина́“
- ↑ Старины эти, — варианты известных сюжетов, — были представлены в московское общество любителей русской словесности и послужили предметом доклада одного из членов означенного общества.
- ↑ Кн. Денисовъ былъ современникъ описываемыхъ событій.
- ↑ Коча — старый типъ поморскаго судна.
В конце XVI века Соловецкий монастырь, отказавшийся принять растленные патр. Никоном книги, был подвергнут осаде. Восемь лет осаждали правительственные войска монастырь и только посредством хитрости овладели неприступной твердыней.
По взятии монастыря начались страшные казни. Несколько сот монахов было утоплено, повешено за ребра, и т. д.
О разорении обители и о доблестных соловецких страдальцах повествует настоятель Выгорецкой киновии князь Денисов. Полное название его труда следующее: „История об отцех и страдальцех соловецких иже за благочестие и святые древлецерковные законы, в настоящая времена[1] великодушно пострадаша“.
Народ откликнулся на это печальное событие целым рядом трогательных стихов. В напеве и в словах этих стихов много скорби о „порушенной старой, правой вере“.
В московском было осударьстве.
А тут и всех князей пересуждали,
А тут и всех бояр пересмотряли.
— „А и кто у нас будет да всих ярее?
А и кто у нас будет да всих лютее“?
Выбирали Осоринова да князя.
Возговорит осударь-царь:
„Ты послушай-ко мой верный воевода:
Как настало ноне времечко последно,
А порушена ноне стара вера
По всему по белому по свету…
Ты послушай-ко мой верный воевода:
Как на том на синем да на мори,
А на том на морском да на утоке,
Во честном монастыри да в Соловецком,
У Зосима-света у Соватья,
А живут там старцы да вси — по веры
Они держат стару спасёну веру,
А не слушают моего царского указу.
Ты послушай-ко мой верный воевода:
Ты бери-ко да пушки медны,
А ты бери солдатов да поболе,
А и зелья-пороху да колько надо,
Да садитеся да в легки кочи[2]
Поезжайте по синему по морю,
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко монастырю ко честному,
Ко Зосимы-свету, ко Соватью.
Выводи оттуль стару веру праву,
Заводи у их нову веру неправу“.
Возговорит как тут да воевода:
„А и гоже ли, осударь, нам ноне подумать:
А и ехать нам по синему по морю,
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко острову ко большому,
Ко тому к монастырю ко честному,
А ко Зосиму свету ко Соватью?
Выводить оттуль стару веру праву
Заводить у их нову веру не праву?“.
Тут государь стал гневаться на воеводу за препирательство и воевода покорился.
А берёт он сорок полков да всё военных;
А и сорок пушек да всё медных;
А и зелья-пороху да колько надо.
А садятся они да в лехки коча
А и едут ко утоку ко морскому
Ко тому к монастырю ко честному
Ко Зосиму-свету, ко Совватью.
В это время по молитвам Зосимы и Савватия начинает дуть противный ветер и суда относить в сторону. Но Христос не велит своим ученикам задерживать войско. Спас обращается к Соловецким инокам. Возговорит как Спас да милосердный:
Уж вы гой еси старцы соловецки,
Как настало ноне времечко страдимо,
А страдимо времечко счастливо:
Скоро матушка Россия загорится,
Со восточные сторонушки запалится
А почнут, почнут городочки горети.
А от той от огненной купели
Никотора душа не спасётся,
А котора душа убоится,
И та душа в предвечную муку.
Уж вы гой еси старцы соловецки.
У Меня круг престолу места много;
На престоли золотых венцов довольнё.
Вы первы ко Мне старцы ступайте.
Со престолу золоты венцы хватайте“.
Как на ту пору на синем да на мори
Задуват она легка поветерь.
Побежали кочи они варове
Ко тому ко отоку ко морскому,
Ко тому ко острову ко большому,
Ко тому монастырю ко честному
К Изосиму-свету ко Совватью.
А и в те поры в монастыри да в Соловецком
А у их чесны заутрени отходят,
Собирались старцы во Соборну церькву:
Уж вы ой еси старцы соловецки!
Кабы какой ноне вторы не вышло.
А и блазнит ноне на синем да на море,
А сплывать за карабликом караблик;
А идёт к нам сила да не мала,
А идёт сорок полков да всё военных,
А у их сорок пушок да всё медных,
А не то они идут молитьсе,
А не то они идут ратитьсе?
Совет держат соборны старцы.
Положили соборны старцы.
Да то идёт войско православно,
А не ратиться идёт оно молитисе.
Как на ту пору солдаты-те догадливы были:
Они брали сорок ядер да всё медных,
Зарежали сорок пушек да всё медных,
А палили по монастырю по чесному…
А ведь попали Спасу в Преображенье,
А Пресвятой Богородицы во праву ручку…
Они старцев всих перерубили,
А они старцев всих передавили,
Во сине море да всих сгрузили.
Они поставити нову веру неправу,
А порушили они мати стару веру праву.
