отъ самого Нечаева. Въ декабрѣ 1882 г. ходили слухи, что онъ, не выдержавъ постоянныхъ придирокъ, сдѣлалъ какую-то сцену смотрителю и былъ за это страшно избитъ, а, можетъ быть, даже и высѣченъ; опять-таки по слухамъ, спустя нѣсколько дней онъ покончилъ съ собой. Единственнымъ достовѣрнымъ извѣстіемъ является лишь то, что 5 или 8 декабря одинъ изъ заключенныхъ въ равелинѣ — умеръ. Исполнительный Комитетъ счелъ Нечаева умершимъ и въ концѣ 1883 г. опубликовалъ выдержки изъ его писемъ. Но, можетъ быть, онъ и до сихъ поръ живъ.
Другой изъ узниковъ Алексѣевскаго равелина — Ширяевъ — умеръ 16 сентября 1881 года. Когда заключенныхъ перестали пускать гулять и заколотили ихъ окна (результатъ попытки Нечаева передать письмо) и даже душники, у Ширяева быстро развилась чахотка. Нечаевъ сообщалъ, что Ширяевъ умеръ въ состояніи страннаго возбужденія и предполагалъ, что его отравили какимъ-то возбуждающимъ средствомъ, даннымъ ему для того, чтобы выпытать у него какія-то свѣдѣнія. Предположеніе это весьма вѣроятно. Вѣдь давали же какія-то усыпляющія средства Сабурову, съ цѣлью, какъ говорили эти изверги, — „фотографировать его“. Можемъ ли мы быть увѣрены, да увѣренъ ли и самъ Сабуровъ, что въ роли „усыпляющаго средства“ фигурировалъ лишь хлороформъ или опій? Люди, скрывающіе свои позорныя дѣянія подъ покровомъ тайны, не остановятся ни передъ чѣмъ.
Но кто же были узники № 1 и № 6? № 1 былъ, — вѣроятно, — террористъ. Что же касается № 6, то онъ не обмѣнивался письмами съ остальными тремя заключенными и мы знаемъ о немъ лишь изъ писемъ Нечаева. Это — нѣкто Шевичъ — офицеръ, академикъ, доведенный крѣпостью до потери разсудка, крики котораго были слышны всѣмъ проходящимъ у стѣнъ равелина. Въ чемъ заключалась его вина? Онъ не былъ политическимъ преступникомъ; онъ не принадлежалъ ни къ какой революціонной организаціи; даже имя его неизвѣст-
от самого Нечаева. В декабре 1882 г. ходили слухи, что он, не выдержав постоянных придирок, сделал какую-то сцену смотрителю и был за это страшно избит, а, может быть, даже и высечен; опять-таки по слухам, спустя несколько дней он покончил с собой. Единственным достоверным известием является лишь то, что 5 или 8 декабря один из заключенных в равелине — умер. Исполнительный Комитет счел Нечаева умершим и в конце 1883 г. опубликовал выдержки из его писем. Но, может быть, он и до сих пор жив.
Другой из узников Алексеевского равелина — Ширяев — умер 16 сентября 1881 года. Когда заключенных перестали пускать гулять и заколотили их окна (результат попытки Нечаева передать письмо) и даже душники, у Ширяева быстро развилась чахотка. Нечаев сообщал, что Ширяев умер в состоянии странного возбуждения и предполагал, что его отравили каким-то возбуждающим средством, данным ему для того, чтобы выпытать у него какие-то сведения. Предположение это весьма вероятно. Ведь давали же какие-то усыпляющие средства Сабурову, с целью, как говорили эти изверги, — «фотографировать его». Можем ли мы быть уверены, да уверен ли и сам Сабуров, что в роли «усыпляющего средства» фигурировал лишь хлороформ или опий? Люди, скрывающие свои позорные деяния под покровом тайны, не остановятся ни перед чем.
Но кто же были узники № 1 и № 6? № 1 был, — вероятно, — террорист. Что же касается № 6, то он не обменивался письмами с остальными тремя заключенными и мы знаем о нём лишь из писем Нечаева. Это — некто Шевич — офицер, академик, доведенный крепостью до потери рассудка, крики которого были слышны всем проходящим у стен равелина. В чём заключалась его вина? Он не был политическим преступником; он не принадлежал ни к какой революционной организации; даже имя его неизвест-
