этихъ комитетовъ, подъ предсѣдательствомъ статсъ-секретаря Грота, заявилъ въ своемъ отчетѣ (въ іюнѣ 1881 г.), что необходимо перестроить все зданіе (которое стоило вдвое дороже такихъ же тюремъ въ Бельгіи и Германіи), такъ какъ никакія самыя радикальныя поправки не могутъ улучшить вентиляцію. Камеры въ этой тюрьмѣ — 10 фут. длины и 5 ширины и, одно время въ числѣ обязательныхъ правилъ было — открывать форточки въ дверяхъ камеръ, чтобы мы не задохнулись. Впослѣдствіи это правило было отмѣнено и форточки держали закрытыми, предоставляя намъ справляться, какъ знаемъ, съ температурой, колебавшейся между удушающей жарой и сибирскимъ холодомъ. Если бы не общеніе съ товарищами, — путемъ перестукиванія, то я, пожалуй, пожалѣлъ бы о моемъ мрачномъ и сыромъ казематѣ въ Петропавловской крѣпости. Мнѣ кажется, я никогда не забуду дѣтей, которыхъ мнѣ пришлось встрѣтить однажды въ корридорѣ дома предварительнаго заключенія. Они, подобно намъ, по мѣсяцамъ и даже годамъ ожидали суда; ихъ желтосѣрыя, изможденныя лица, ихъ испуганные, растерянные взгляды говорили лучше цѣлыхъ томовъ отчетовъ и изслѣдованій о „благодѣтельномъ вліяніи одиночнаго заключенія“ въ образцовой тюрьмѣ. Относительно администраціи этой тюрьмы, я думаю, достаточно сказать, что даже русскія подцензурныя изданія открыто указывали на то, какъ тюремное начальство присваивало себѣ арестантскія пайки. Въ 1882 году по этому поводу было назначено разслѣдованіе, изъ котораго выяснилось, что дѣйствительность далеко превосходила мрачные слухи. Но все это мелочи, по сравненію съ тѣмъ, какъ въ этой тюрьмѣ обращаются съ арестантами. Именно въ этой тюрьмѣ генералъ Треповъ приказалъ высѣчь Боголюбова, потому что послѣдній не снялъ шапки передъ всемогущимъ сатрапомъ и приказалъ связать и избить другихъ арестантовъ, которые протестовали противъ этого насилія, а затѣмъ протестующіе были посажены на пять дней въ карцеры, покрытые экскрементами, гдѣ, отъ сосѣдства съ прачешной, температура доходила до 45 градусовъ. Въ виду всего этого, какой горькой ироніей зву-
этих комитетов, под председательством статс-секретаря Грота, заявил в своем отчете (в июне 1881 г.), что необходимо перестроить всё здание (которое стоило вдвое дороже таких же тюрем в Бельгии и Германии), так как никакие самые радикальные поправки не могут улучшить вентиляцию. Камеры в этой тюрьме — 10 фут. длины и 5 ширины и, одно время в числе обязательных правил было — открывать форточки в дверях камер, чтобы мы не задохнулись. Впоследствии это правило было отменено и форточки держали закрытыми, предоставляя нам справляться, как знаем, с температурой, колебавшейся между удушающей жарой и сибирским холодом. Если бы не общение с товарищами, — путем перестукивания, то я, пожалуй, пожалел бы о моем мрачном и сыром каземате в Петропавловской крепости. Мне кажется, я никогда не забуду детей, которых мне пришлось встретить однажды в коридоре дома предварительного заключения. Они, подобно нам, по месяцам и даже годам ожидали суда; их желто-серые, изможденные лица, их испуганные, растерянные взгляды говорили лучше целых томов отчетов и исследований о «благодетельном влиянии одиночного заключения» в образцовой тюрьме. Относительно администрации этой тюрьмы, я думаю, достаточно сказать, что даже русские подцензурные издания открыто указывали на то, как тюремное начальство присваивало себе арестантские пайки. В 1882 году по этому поводу было назначено расследование, из которого выяснилось, что действительность далеко превосходила мрачные слухи. Но всё это мелочи, по сравнению с тем, как в этой тюрьме обращаются с арестантами. Именно в этой тюрьме генерал Трепов приказал высечь Боголюбова, потому что последний не снял шапки перед всемогущим сатрапом и приказал связать и избить других арестантов, которые протестовали против этого насилия, а затем протестующие были посажены на пять дней в карцеры, покрытые экскрементами, где, от соседства с прачешной, температура доходила до 45 градусов. Ввиду всего этого, какой горькой иронией зву-
