было бы срыть до основанія. Уголовнымъ арестантамъ даютъ работу, но политическихъ держатъ въ одиночкахъ въ вынужденномъ бездѣйствіи и нѣкоторые изъ моихъ друзей, герои процесса „193“, которымъ пришлось провести по 2 года и болѣе въ стѣнахъ этой тюрьмы — описывали ее мнѣ, какъ одну изъ худшихъ. Камеры малы, темны и сыры; тюремный смотритель Макаровъ былъ просто дикій звѣрь. О послѣдствіяхъ одиночнаго заключенія въ этой тюрьмѣ я говорю въ другомъ мѣстѣ. Отмѣчу лишь, что обычный денежный паекъ на покупку пищи арестантамъ равняется семи копейкамъ въ день (арестанты изъ привиллегированныхъ сословій получаютъ 10 к.), а фунтъ чернаго хлѣба стоитъ 4 коп…
Но предметомъ похвальбы нашего правительства, тюрьмой, которую показываютъ иностранцамъ, — является новый „домъ предварительнаго заключенія“ въ С.-Петербурге. Это, такъ наз., „образцовая тюрьма“ — единственная въ этомъ родѣ въ Россіи, — выстроенная по плану Бельгійскихъ тюремъ. Я знакомъ съ ней по личному опыту, пробывъ въ ея стѣнахъ три мѣсяца до перевода моего въ тюрьму при Военномъ Госпиталѣ. Это едва ли не единственная въ Россіи тюрьма для уголовныхъ арестантовъ, отличающаяся чистотой. Да, на грязь въ этой тюрьмѣ нельзя пожаловаться… Метла и цѣлые потоки воды, щетка и тряпка тамъ въ постоянномъ ходу. Тюрьма эта является въ своемъ родѣ „выставкой“ и арестанты должны держать ее въ ослѣпительномъ блескѣ. Цѣлое утро они выметаютъ, вымываютъ и полируютъ асфальтовые полы, дорого расплачиваясь за ихъ блескъ. Атмосфера тюрьмы насыщена частицами асфальта (я однажды прикрылъ газовый рожокъ въ моей камерѣ бумажнымъ колпакомъ и, уже спустя нѣсколько часовъ, могъ рисовать пальцемъ узоры на пыли, которой онъ покрылся); и этимъ воздухомъ приходится дышать! Три верхніе этажа насыщаются испареніями нижнихъ и, благодаря плохой вентиляціи, по вечерамъ, когда всѣ двери закрыты, арестованные буквально чуть не задыхаются. Одинъ за другимъ было назначаемо нѣсколько комитетовъ, со спеціальной задачей — найти средства для улучшенія вентиляціи. Позднѣйшій изъ
было бы срыть до основания. Уголовным арестантам дают работу, но политических держат в одиночках в вынужденном бездействии и некоторые из моих друзей, герои процесса «193», которым пришлось провести по 2 года и более в стенах этой тюрьмы — описывали её мне, как одну из худших. Камеры малы, темны и сыры; тюремный смотритель Макаров был просто дикий зверь. О последствиях одиночного заключения в этой тюрьме я говорю в другом месте. Отмечу лишь, что обычный денежный паек на покупку пищи арестантам равняется семи копейкам в день (арестанты из привилегированных сословий получают 10 к.), а фунт черного хлеба стоит 4 коп…
Но предметом похвальбы нашего правительства, тюрьмой, которую показывают иностранцам, — является новый «дом предварительного заключения» в С.-Петербурге. Это, так наз., «образцовая тюрьма» — единственная в этом роде в России, — выстроенная по плану бельгийских тюрем. Я знаком с ней по личному опыту, пробыв в её стенах три месяца до перевода моего в тюрьму при Военном Госпитале. Это едва ли не единственная в России тюрьма для уголовных арестантов, отличающаяся чистотой. Да, на грязь в этой тюрьме нельзя пожаловаться… Метла и целые потоки воды, щетка и тряпка там в постоянном ходу. Тюрьма эта является в своем роде «выставкой» и арестанты должны держать её в ослепительном блеске. Целое утро они выметают, вымывают и полируют асфальтовые полы, дорого расплачиваясь за их блеск. Атмосфера тюрьмы насыщена частицами асфальта (я однажды прикрыл газовый рожок в моей камере бумажным колпаком и, уже спустя несколько часов, мог рисовать пальцем узоры на пыли, которой он покрылся); и этим воздухом приходится дышать! Три верхние этажа насыщаются испарениями нижних и, благодаря плохой вентиляции, по вечерам, когда все двери закрыты, арестованные буквально чуть не задыхаются. Один за другим было назначаемо несколько комитетов, со специальной задачей — найти средства для улучшения вентиляции. Позднейший из
