Происхожденіе нашихъ системъ наказанія, основанныхъ на систематическомъ подавленіи всѣхъ проявленій индивидуальной воли въ заключенныхъ и на низведеніи людей до степени лишенныхъ разума машинъ, легко объясняется. Оно выросло изъ желанія предотвратить всякія нарушенія дисциплины и изъ стремления держать въ повиновеніи возможно большее количество арестантовъ при возможно меньшемъ количествѣ надсмотрщиковъ. Дѣйствительно, мы видимъ цѣлую обширную литературу о тюрьмахъ, въ которой господа „спеціалисты“ съ наибольшимъ восхищеніемъ говорятъ именно о тѣхъ системахъ, при которыхъ тюремная дисциплина поддерживается при наименьшемъ количествѣ надзирателей. Идеальной тюрьмой въ глазахъ такихъ спеціалистовъ была бы тысяча автоматовъ, встающихъ и работающихъ, ѣдящихъ и идущихъ спать подъ вліяніемъ электрическаго тока, находящагося въ распоряженіи одного единственнаго надзирателя. Но если наши современныя, усовершенствованныя тюрьмы и сокращаютъ, можетъ быть, въ государственномъ бюджетѣ нѣкоторые сравнительно мелкіе расходы, зато онѣ являются главными виновницами за тотъ ужасающій процентъ рецидивистовъ, какой наблюдается теперь во всѣхъ странахъ Европы. Чѣмъ менѣе тюрьмы приближаются къ идеалу, выработанному тюремными спеціалистами, тѣмъ менѣе онѣ даютъ рецидивистовъ[1]. Не должно удивляться, что люди, пріученные быть машинами, не въ силахъ приспособиться къ жизни въ обществѣ.
Обыкновенно бываетъ такъ, что тотчасъ же по выходѣ изъ тюрьмы арестантъ сталкивается со своими бывшими сотоварищами, поджидающими его при выходѣ. Они принимаютъ его по-братски, и почти тотчасъ же по освобожденіи онъ снова попадаетъ въ тотъ же потокъ, который однажды уже принесъ его къ стѣнамъ тюрьмы. Всякаго рода филантропы и „общество для помощи освобожденнымъ арестантамъ“, въ сущности, мало помогаютъ злу. Имъ приходится передѣлывать то,
- ↑ Въ Россіи количество рецидивистовъ не превосходитъ 18%; въ то время какъ въ Западной Европѣ оно доходитъ до 40—50%.
Происхождение наших систем наказания, основанных на систематическом подавлении всех проявлений индивидуальной воли в заключенных и на низведении людей до степени лишенных разума машин, легко объясняется. Оно выросло из желания предотвратить всякие нарушения дисциплины и из стремления держать в повиновении возможно большее количество арестантов при возможно меньшем количестве надсмотрщиков. Действительно, мы видим целую обширную литературу о тюрьмах, в которой господа «специалисты» с наибольшим восхищением говорят именно о тех системах, при которых тюремная дисциплина поддерживается при наименьшем количестве надзирателей. Идеальной тюрьмой в глазах таких специалистов была бы тысяча автоматов, встающих и работающих, едящих и идущих спать под влиянием электрического тока, находящегося в распоряжении одного единственного надзирателя. Но если наши современные, усовершенствованные тюрьмы и сокращают, может быть, в государственном бюджете некоторые сравнительно мелкие расходы, зато они являются главными виновницами за тот ужасающий процент рецидивистов, какой наблюдается теперь во всех странах Европы. Чем менее тюрьмы приближаются к идеалу, выработанному тюремными специалистами, тем менее они дают рецидивистов[1]. Не должно удивляться, что люди, приученные быть машинами, не в силах приспособиться к жизни в обществе.
Обыкновенно бывает так, что тотчас же по выходе из тюрьмы арестант сталкивается со своими бывшими сотоварищами, поджидающими его при выходе. Они принимают его по-братски, и почти тотчас же по освобождении он снова попадает в тот же поток, который однажды уже принес его к стенам тюрьмы. Всякого рода филантропы и «общество для помощи освобожденным арестантам», в сущности, мало помогают злу. Им приходится переделывать то,
- ↑ В России количество рецидивистов не превосходит 18%; в то время как в Западной Европе оно доходит до 40—50%.
