рабочіе, любящіе свое ремесло и находящіе въ немъ удовлетвореніе своимъ эстетическимъ потребностями теряютъ вкусъ къ работѣ. Тюрьма убиваетъ, прежде всего, физическую энергію. Мнѣ теперь вспоминаются годы, проведенные въ тюрьмѣ въ Россіи. Я вошелъ въ казематъ крѣпости съ твердымъ рѣшеніемъ — не поддаваться. Съ цѣлью поддержанія физической энергіи, я регулярно совершалъ каждый день семи-верстную прогулку по каземату и дважды въ день продѣлывалъ гимнастическія упражненія съ тяжелымъ дубовымъ табуретомъ. А когда мнѣ было разрѣшено употребленіе пера и чернилъ, я занялся приведеніемъ въ порядокъ обширной работы, а именно — подвергъ систематическому пересмотру существующіе доказательства ледниковаго періода. Позднѣе, во французской тюрьмѣ, я со страстью занялся выработкой основныхъ началъ того міровоззрѣнія, которое я считаю системой новой философіи, — основы анархіи. Но въ обоихъ случаяхъ я вскорѣ началъ чувствовать, какъ утомленіе овладѣвало мною. Тѣлесная энергія постепенно исчезала. Можетъ быть, наилучшей параллелью состоянія арестанта является зимовка въ полярныхъ странахъ. Прочтите отчеты о полярныхъ экспедиціяхъ прежняго времени, напр. добродушнаго Пэрри или старшаго Росса. Читая эти дневники, вы улавливаете чувство физическаго и умственнаго утомленія, запечатлѣнное на каждой ихъ страницѣ, и доходящее почти до отчаянія, пока, наконецъ, на горизонтѣ не появится солнце, приносящее съ собою свѣтъ и надежду. Таково же состояніе арестанта. Мозгу не хватаетъ энергіи для поддержанія вниманія; мышленіе становится медленнѣе и менѣе настойчивымъ: мысли не хватаетъ глубины. Въ одномъ американскомъ прошлогоднемъ отчетѣ говорится, между прочимъ, что, въ то время, какъ изученіе языковъ ведется арестантами съ большимъ успѣхомъ, они рѣдко могутъ настойчиво заниматься математикой; наблюденіе это совершенно вѣрно.
Мнѣ кажется, что это подавленіе здоровой нервной энергіи лучше всего объясняется отсутствіемъ впечатлѣній. Въ обыденной жизни тысячи звуковъ и красокъ
рабочие, любящие свое ремесло и находящие в нём удовлетворение своим эстетическим потребностями теряют вкус к работе. Тюрьма убивает, прежде всего, физическую энергию. Мне теперь вспоминаются годы, проведенные в тюрьме в России. Я вошел в каземат крепости с твердым решением — не поддаваться. С целью поддержания физической энергии, я регулярно совершал каждый день семиверстную прогулку по каземату и дважды в день проделывал гимнастические упражнения с тяжелым дубовым табуретом. А когда мне было разрешено употребление пера и чернил, я занялся приведением в порядок обширной работы, а именно — подверг систематическому пересмотру существующие доказательства ледникового периода. Позднее, во французской тюрьме, я со страстью занялся выработкой основных начал того мировоззрения, которое я считаю системой новой философии, — основы анархии. Но в обоих случаях я вскоре начал чувствовать, как утомление овладевало мною. Телесная энергия постепенно исчезала. Может быть, наилучшей параллелью состояния арестанта является зимовка в полярных странах. Прочтите отчеты о полярных экспедициях прежнего времени, напр. добродушного Пэрри или старшего Росса. Читая эти дневники, вы улавливаете чувство физического и умственного утомления, запечатленное на каждой их странице, и доходящее почти до отчаяния, пока, наконец, на горизонте не появится солнце, приносящее с собою свет и надежду. Таково же состояние арестанта. Мозгу не хватает энергии для поддержания внимания; мышление становится медленнее и менее настойчивым: мысли не хватает глубины. В одном американском прошлогоднем отчете говорится, между прочим, что, в то время, как изучение языков ведется арестантами с большим успехом, они редко могут настойчиво заниматься математикой; наблюдение это совершенно верно.
Мне кажется, что это подавление здоровой нервной энергии лучше всего объясняется отсутствием впечатлений. В обыденной жизни тысячи звуков и красок
