этомъ отношеніи. Но несмотря на эти обѣщанія, нѣсколько моихъ писемъ было конфисковано, при чемъ меня не сочли нужнымъ увѣдомить объ этомъ, и моя жена, которая была въ это время больна, очень безпокоилась, не получая никакихъ извѣстій отъ меня. Одно изъ моихъ писемъ, украденныхъ такимъ манеромъ, было даже передано прокурору Фабригетъ, который читалъ его въ засѣданіи апелляціоннаго суда.
Во всякой тюремной системѣ имѣется одна особенность, на которую давно слѣдовало бы обратить вниманіе, но которую обыкновенно совершенно упускаютъ изъ вида. Руководящей идеей нашей карательной системы несомнѣнно является желаніе наказать человѣка, признаннаго „преступникомъ“; между тѣмъ, въ дѣйствительности наказаніе нѣсколькими годами тюремнаго заключенія обрушивается всей тяжестью не столько на „преступника“, сколько на людей совершенно невинныхъ, т.-е. на его жену и дѣтей. Какъ ни тяжелы условія тюремной жизни, человѣкъ такъ устроенъ, что онъ въ концѣ концовъ приспособляется къ нимъ, и разъ онъ не въ силахъ измѣнить ихъ, относится къ нимъ, какъ къ неизбѣжному злу. Но есть люди — жена и дѣти заключенныхъ, — которые никогда не могутъ примириться съ лишеніемъ того, кто былъ ихъ единственной поддержкой въ жизни. Судьи и всякаго рода законники, которые съ такимъ легкимъ сердцемъ присуждаютъ людей къ двумъ, тремъ, пяти годамъ заключенія — задумывались ли они когда-нибудь надъ судьбою жены приговореннаго? Знаютъ ли они, какъ мала пропорція женщинъ, которыя смогли бы зарабатывать болѣе 3-хъ или 4-хъ рублей въ недѣлю? И знаютъ ли они, что жить съ семьей на такой заработокъ, значитъ терпѣть суровую нищету, со всѣми ея ужасными послѣдствіями? Задумывались ли они надъ тѣми нравственными страданіями, которыя они причиняютъ женѣ арестанта: презрѣніе сосѣдей и знакомыхъ, страданія самой жены, которая естественно преувеличиваетъ въ своемъ воображеніи тягости тюремной жизни мужа, которой приходится думать не только о сегодняшнемъ днѣ, но и заглядывать постоянно въ безрадостное будущее?.. Кто
этом отношении. Но несмотря на эти обещания, несколько моих писем было конфисковано, причем меня не сочли нужным уведомить об этом, и моя жена, которая была в это время больна, очень беспокоилась, не получая никаких известий от меня. Одно из моих писем, украденных таким манером, было даже передано прокурору Фабригет, который читал его в заседании апелляционного суда.
Во всякой тюремной системе имеется одна особенность, на которую давно следовало бы обратить внимание, но которую обыкновенно совершенно упускают из вида. Руководящей идеей нашей карательной системы несомненно является желание наказать человека, признанного «преступником»; между тем, в действительности наказание несколькими годами тюремного заключения обрушивается всей тяжестью не столько на «преступника», сколько на людей совершенно невинных, т. е. на его жену и детей. Как ни тяжелы условия тюремной жизни, человек так устроен, что он в конце концов приспособляется к ним, и раз он не в силах изменить их, относится к ним, как к неизбежному злу. Но есть люди — жена и дети заключенных, — которые никогда не могут примириться с лишением того, кто был их единственной поддержкой в жизни. Судьи и всякого рода законники, которые с таким легким сердцем присуждают людей к двум, трем, пяти годам заключения — задумывались ли они когда-нибудь над судьбою жены приговоренного? Знают ли они, как мала пропорция женщин, которые смогли бы зарабатывать более 3-х или 4-х рублей в неделю? И знают ли они, что жить с семьей на такой заработок, значит терпеть суровую нищету, со всеми её ужасными последствиями? Задумывались ли они над теми нравственными страданиями, которые они причиняют жене арестанта: презрение соседей и знакомых, страдания самой жены, которая естественно преувеличивает в своем воображении тягости тюремной жизни мужа, которой приходится думать не только о сегодняшнем дне, но и заглядывать постоянно в безрадостное будущее?.. Кто
