нія и такимъ образомъ избѣжать помѣщенія въ одиночной камерѣ. Пистоля нѣсколько просторнѣе, и чище обыкновенныхъ одиночекъ. Глубокое окно подъ потолкомъ даетъ достаточно свѣта; отъ одного угла камеры до другого, по ея каменному полу, можно сдѣлать 6—7 шаговъ. Въ ней имѣется кровать съ чистымъ бѣльемъ и маленькая желѣзная печка, отапливаемая коксомъ; для человѣка, занятаго какой-либо работой и привыкшаго къ одиночеству, пистоля является довольно комфортабельнымъ помѣщеніемъ, если только заключеніе не затягивается надолго.
Обыкновенныя одиночки, занимающія отдѣльное крыло тюрьмы, гораздо хуже. Онѣ построены по тому образцу, который принятъ теперь вездѣ въ Европѣ: вы входите въ широкую и высокую галлерею, по обѣимъ сторонамъ которой вы видите два или три этажа желѣзныхъ балконовъ; на всемъ протяжении этихъ балконовъ имѣются двери, ведущія въ одиночки, имѣющія 10 футовъ длины и отъ 6 до семи футовъ ширины и снабженныя, каждая, желѣзною кроватью, небольшимъ столикомъ и маленькой скамейкой, — всѣ наглухо при крѣпленные къ стѣнамъ. Въ Ліонской тюрьмѣ эти одиночки очень грязны, переполнены клопами и никогда не отапливаются, не смотря на сырость климата и на туманы, которые могутъ соперничать по густотѣ, если не по цвѣту, съ Лондонскими. Газъ никогда не зажигается и, такимъ образомъ, арестантъ обреченъ на совершенную темноту и бездѣятельность отъ пяти, а въ зимніе вечера, даже отъ четырехъ часовъ, вплоть до слѣдующаго утра. Каждый арестантъ долженъ самъ чистить свою одиночку; т.-е. онъ спускается утромъ въ тюремный дворъ, гдѣ выливаетъ и моетъ свою парашу, испареніями которой онъ дышетъ въ продолженіи цѣлаго дня. Даже тѣ простѣйшія приспособленія для избѣжанія этого неудобства, которыя мы позже нашли въ Клэрво, (гдѣ параша помѣщается въ стѣнѣ, въ сквозной дырѣ, имѣющей дверь въ корридоръ и дверь въ камеру), не были еще введены въ Ліонѣ. Конечно, арестантамъ не даютъ никакой работы во время предварительнаго заключенія, и они обыкновенно проводятъ цѣлые дни
ния и таким образом избежать помещения в одиночной камере. Пистоля несколько просторнее, и чище обыкновенных одиночек. Глубокое окно под потолком дает достаточно света; от одного угла камеры до другого, по её каменному полу, можно сделать 6—7 шагов. В ней имеется кровать с чистым бельем и маленькая железная печка, отапливаемая коксом; для человека, занятого какой-либо работой и привыкшего к одиночеству, пистоля является довольно комфортабельным помещением, если только заключение не затягивается надолго.
Обыкновенные одиночки, занимающие отдельное крыло тюрьмы, гораздо хуже. Они построены по тому образцу, который принят теперь везде в Европе: вы входите в широкую и высокую галерею, по обеим сторонам которой вы видите два или три этажа железных балконов; на всём протяжении этих балконов имеются двери, ведущие в одиночки, имеющие 10 футов длины и от 6 до семи футов ширины и снабженные, каждая, железною кроватью, небольшим столиком и маленькой скамейкой, — все наглухо при крепленные к стенам. В Лионской тюрьме эти одиночки очень грязны, переполнены клопами и никогда не отапливаются, несмотря на сырость климата и на туманы, которые могут соперничать по густоте, если не по цвету, с Лондонскими. Газ никогда не зажигается и, таким образом, арестант обречен на совершенную темноту и бездеятельность от пяти, а в зимние вечера, даже от четырех часов, вплоть до следующего утра. Каждый арестант должен сам чистить свою одиночку; т. е. он спускается утром в тюремный двор, где выливает и моет свою парашу, испарениями которой он дышит в продолжение целого дня. Даже те простейшие приспособления для избежания этого неудобства, которые мы позже нашли в Клэрво, (где параша помещается в стене, в сквозной дыре, имеющей дверь в коридор и дверь в камеру), не были еще введены в Лионе. Конечно, арестантам не дают никакой работы во время предварительного заключения, и они обыкновенно проводят целые дни
