половину подъ землею. Полы въ нихъ всегда мокры и гнилы, плѣсень и грибки покрываютъ стѣны; вода постоянно просачивается изъ-подъ пола. Маленькое закрашенное окно почти совершенно не пропускаетъ свѣта. Арестанты содержатся тамъ въ кандалахъ. Ни кроватей, ни постелей не полагается; спятъ на полу, покрытомъ червями и миріадами блохъ; вмѣсто постели имъ служитъ подстилка изъ гнилой соломы, a одѣяла заменяются арестантскими халатами, изорванными въ клочки. Сырость и холодъ бросаютъ въ ознобъ даже лѣтомъ. Часовымъ приходится выбѣгать отъ времени до времени, чтобы подышать свѣжимъ воздухомъ. И въ подобныхъ камерахъ арестанты проводятъ цѣлые годы въ ожиданіи суда! Не мудрено, что даже наиболѣе здоровые изъ нихъ впадаютъ въ безуміе. „Я слыхалъ однажды ночью страшные крики“, — говоритъ одинъ изъ арестантовъ въ своихъ воспоминаніяхъ, — „это были крики гиганта, сошедшего съ ума“.
И т. д., и т. д. Я могъ бы наполнить десятки страницъ подобными описаніями. Были ли показаны эти помѣщенія иностранцамъ, посѣщавшимъ русскія тюрьмы? — Конечно нѣтъ.
Что касается до переполненія русскихъ тюремъ, то вотъ еще нѣсколько характерныхъ данныхъ:
„Томская пересыльная тюрьма (сообщаетъ корреспондентъ „Сибирской газеты“) переполнена. Къ имевшимся уже 1520 заключеннымъ прибавилось 700 человѣкъ, и такимъ образомъ въ тюрьмѣ, построенной на 900 человѣкъ, въ настоящее время содержится 2220; изъ нихъ 207 больныхъ („Сибирская газета“ и „Московскій Телеграфъ“, 28 августа, 1881 г.).
Въ Самарѣ: „Среднее число арестантовъ въ нашихъ тюрьмахъ къ 1 числу каждаго мѣсяца текущего года было — 1147 чел.; совокупная кубическая вмѣстимость всѣхъ нашихъ тюремъ разсчитана на 552“. („Голосъ“, 13 мая, 1882 г.).
Въ Нижнемъ Новгородѣ: „Тюрьма, построенная на 300 человѣкъ, вмѣщаетъ во время навигаціи 700, а иногда даже 800 арестантовъ“ (оффиціальный отчетъ, приводимый въ „Голосѣ“, мартъ, 1882 г.).
половину под землею. Полы в них всегда мокры и гнилы, плесень и грибки покрывают стены; вода постоянно просачивается из-под пола. Маленькое закрашенное окно почти совершенно не пропускает света. Арестанты содержатся там в кандалах. Ни кроватей, ни постелей не полагается; спят на полу, покрытом червями и мириадами блох; вместо постели им служит подстилка из гнилой соломы, a одеяла заменяются арестантскими халатами, изорванными в клочки. Сырость и холод бросают в озноб даже летом. Часовым приходится выбегать от времени до времени, чтобы подышать свежим воздухом. И в подобных камерах арестанты проводят целые годы в ожидании суда! Не мудрено, что даже наиболее здоровые из них впадают в безумие. «Я слыхал однажды ночью страшные крики», — говорит один из арестантов в своих воспоминаниях, — «это были крики гиганта, сошедшего с ума».
И т. д., и т. д. Я мог бы наполнить десятки страниц подобными описаниями. Были ли показаны эти помещения иностранцам, посещавшим русские тюрьмы? — Конечно нет.
Что касается до переполнения русских тюрем, то вот еще несколько характерных данных:
«Томская пересыльная тюрьма (сообщает корреспондент „Сибирской газеты“) переполнена. К имевшимся уже 1520 заключенным прибавилось 700 человек, и таким образом в тюрьме, построенной на 900 человек, в настоящее время содержится 2220; из них 207 больных» («Сибирская газета» и «Московский Телеграф», 28 августа, 1881 г.).
В Самаре: «Среднее число арестантов в наших тюрьмах к 1 числу каждого месяца текущего года было — 1147 чел.; совокупная кубическая вместимость всех наших тюрем рассчитана на 552». («Голос», 13 мая, 1882 г.).
В Нижнем Новгороде: «Тюрьма, построенная на 300 человек, вмещает во время навигации 700, а иногда даже 800 арестантов» (официальный отчет, приводимый в «Голосе», март, 1882 г.).
