лаешь“, — говорятъ Сахалинскіе ссыльные, — они сами голодаютъ, а 3 рубля, да одежа съ убитаго — немалый соблазнъ для голоднаго человѣка“.
И все-же, побѣги — многочисленны. Бѣглецы пробираются на юго-востокъ, хотя этотъ путь по горамъ и лѣсамъ чрезвычайно трудный и, добравшись до морского берега, они ждутъ тамъ, пока завидятъ американское китоловное судно. Нѣкоторые перебираются черезъ Татарскій проливъ, который имѣетъ всего 9 верстъ ширины у мыса Погоби, гдѣ зимой можно по льду перейти на материкъ, другіе же, срубивши плотъ изъ 3-хъ — 4-хъ деревьевъ, пускаются въ море. Шкуна „Востокъ“ недавно встрѣтила въ проливѣ такой плотъ. Со шкуны замѣтили какую-то черную движущуюся точку и, приблизившись къ ней, увидали двухъ бѣглецовъ на плоту изъ четырехъ бревенъ. У нихъ было ведро прѣсной воды, запасъ хлѣбныхъ сухарей и два кирпича чая; они носились по морю, не имѣя представленія — куда ихъ занесетъ теченіе. На вопросъ: куда они плывутъ? бѣглецы отвѣчали: „Туда, въ Россію!“ — указывая при этомъ куда-то на западъ. Большинство изъ нихъ умираетъ въ пути, потопленные набѣжавшимъ шкваломъ, или попавъ подъ буранъ, — ужасный Амурскій буранъ, — который иногда погребаетъ Николаевскъ на нѣсколько дней подъ снѣгомъ. А если имъ и удается, въ концѣ концовъ, добраться до материка, имъ приходится переносить массу страданій, прежде чѣмъ они доберутся до населенныхъ частей Амура. Говорятъ, бывали даже случаи людоѣдства. И все-таки нѣкоторымъ удается возвратиться въ Россію. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ одинъ изъ нихъ, Камоловъ, который уже добрался до родной деревни, но былъ выданъ какимъ-то личнымъ врагомъ, былъ преданъ суду за побѣгъ и его простой разсказъ тронулъ сердца многихъ въ Россіи. Онъ странствовалъ 2 года, переплывая озера и рѣки, пробираясь сквозь лѣса и степи, пока добрался до дома. Жена ждала его возвращенія. Въ теченіи нѣсколькихъ недѣль онъ былъ счастливъ. „Рѣки, горы, бурный Байкалъ, страшныя снѣжныя бури не причинили мнѣ зла“, — говорилъ онъ на судѣ, — „звѣри пожалѣли меня. Но люди, мои
лаешь», — говорят сахалинские ссыльные, — «они сами голодают, а 3 рубля, да одежа с убитого — немалый соблазн для голодного человека».
И всё же, побеги — многочисленны. Беглецы пробираются на юго-восток, хотя этот путь по горам и лесам чрезвычайно трудный и, добравшись до морского берега, они ждут там, пока завидят американское китоловное судно. Некоторые перебираются через Татарский пролив, который имеет всего 9 верст ширины у мыса Погоби, где зимой можно по льду перейти на материк, другие же, срубивши плот из 3-х — 4-х деревьев, пускаются в море. Шхуна «Восток» недавно встретила в проливе такой плот. Со шхуны заметили какую-то черную движущуюся точку и, приблизившись к ней, увидали двух беглецов на плоту из четырех бревен. У них было ведро пресной воды, запас хлебных сухарей и два кирпича чая; они носились по морю, не имея представления — куда их занесет течение. На вопрос: куда они плывут? беглецы отвечали: «Туда, в Россию!» — указывая при этом куда-то на запад. Большинство из них умирает в пути, потопленные набежавшим шквалом, или попав под буран, — ужасный амурский буран, — который иногда погребает Николаевск на несколько дней под снегом. А если им и удается, в конце концов, добраться до материка, им приходится переносить массу страданий, прежде чем они доберутся до населенных частей Амура. Говорят, бывали даже случаи людоедства. И всё-таки некоторым удается возвратиться в Россию. Несколько лет тому назад один из них, Камолов, который уже добрался до родной деревни, но был выдан каким-то личным врагом, был предан суду за побег и его простой рассказ тронул сердца многих в России. Он странствовал 2 года, переплывая озера и реки, пробираясь сквозь леса и степи, пока добрался до дома. Жена ждала его возвращения. В течение нескольких недель он был счастлив. «Реки, горы, бурный Байкал, страшные снежные бури не причинили мне зла», — говорил он на суде, — «звери пожалели меня. Но люди, мои
