ужасныхъ старыхъ остроговъ, пересыльныхъ тюремъ и этаповъ остается по сію пору въ рукахъ всякихъ мундирныхъ злодѣевъ! Сколько тысячъ народа ссылается по-прежнему въ Сибирь — только подальше — административнымъ порядкомъ! Сколько злодѣйствъ совершается сейчасъ, въ настоящую минуту, по набитымъ до невозможности тюрьмамъ! Полы, можетъ быть, моются чище; но таже система аракчеевщины осталась, или еще стало хуже, сдѣлавшись хитрѣе, ехиднѣе, чѣмъ прежде. Кто-же завѣдуетъ этими тюрьмами, какъ не тѣ же ненавистники русскаго народа?
Одна изъ главъ этой книги посвящена описанію того, что я видѣлъ во французскихъ тюрьмахъ: — въ Ліонской, губернской и въ „Централкѣ“, въ Клерво. Тѣмъ, которые не преминутъ сказать, что тутъ, можетъ быть, есть преувеличеніе, замѣчу только, что этотъ очеркъ, переведенный въ Temps, былъ признанъ во Франціи настолько объективнымъ, что имъ пользовались какъ документомъ въ Палатѣ, въ преніяхъ о тюремной реформѣ. Во Франціи, какъ и вездѣ, вся система тюремъ стоитъ на ложномъ основаніи и требуетъ полнѣйшаго пересмотра, — честнаго, серьезнаго, вдумчиваго пересмотра со стороны общества.
Двѣ послѣднія главы моей книги посвящены, поэтому, разбору глубоко вреднаго вліянія, которое тюрьмы повсемѣстно оказываютъ на общественную нравственность, и вопросу о томъ, — нужно-ли современному человечеству поддерживать эти несомнѣнно зловредныя учрежденія?
Если бы мнѣ предстояло теперь написать сызнова объ этомъ послѣднемъ вопросѣ, я могъ бы доказать свои положенія съ гораздо большею полнотою, на осно-
ужасных старых острогов, пересыльных тюрем и этапов остается по сию пору в руках всяких мундирных злодеев! Сколько тысяч народа ссылается по-прежнему в Сибирь — только подальше — административным порядком! Сколько злодейств совершается сейчас, в настоящую минуту, по набитым до невозможности тюрьмам! Полы, может быть, моются чище; но та же система аракчеевщины осталась, или еще стало хуже, сделавшись хитрее, ехиднее, чем прежде. Кто же заведует этими тюрьмами, как не те же ненавистники русского народа?
Одна из глав этой книги посвящена описанию того, что я видел во французских тюрьмах: — в Лионской, губернской и в «Централке», в Клерво́. Тем, которые не преминут сказать, что тут, может быть, есть преувеличение, замечу только, что этот очерк, переведенный в Temps, был признан во Франции настолько объективным, что им пользовались как документом в Палате, в прениях о тюремной реформе. Во Франции, как и везде, вся система тюрем стоит на ложном основании и требует полнейшего пересмотра, — честного, серьезного, вдумчивого пересмотра со стороны общества.
Две последние главы моей книги посвящены, поэтому, разбору глубоко вредного влияния, которое тюрьмы повсеместно оказывают на общественную нравственность, и вопросу о том, — нужно ли современному человечеству поддерживать эти несомненно зловредные учреждения?
Если бы мне предстояло теперь написать сызнова об этом последнем вопросе, я мог бы доказать свои положения с гораздо большею полнотою, на осно-
