мался ею раньше. Крестьянская община встрѣчаетъ его съ враждой и презрѣніемъ. Для нея онъ „рассейскій“, т.-е. нѣчто пренебрежительное въ глазахъ сибиряка и, кромѣ того, онъ — ссыльный! Онъ принадлежитъ, съ точки зрѣнія сибиряка, къ той громадной массѣ „дармоѣдовъ“, перевозка и содержаніе которыхъ стоитъ сибирскому крестьянину столькихъ расходовъ и хлопотъ. Въ большинствѣ случаевъ такой поселенецъ — холостъ и не можетъ жениться, такъ какъ на шесть ссыльныхъ мужчинъ приходится одна ссыльная женщина, а сибирякъ не отдаетъ ему своей дочери, несмотря на соблазнъ 50 р., выдаваемыхъ въ такихъ случаяхъ казною, но обыкновенно исчезающихъ на половину въ карманахъ чиновниковъ, пока деньги эти достигнутъ мѣста назначенія. Сибирь не можетъ пожаловаться на отсутствіе бюрократическихъ мечтателей, которые, напр., приказывали мѣстнымъ крестьянамъ строить дома для поселенцевъ и поселяли послѣднихъ группами въ 5—6 чел., мечтая создать такимъ образомъ ссыльно-поселенческую деревенскую идиллію. Всѣ подобнаго рода замыслы обыкновенно заканчивались неуспѣхомъ. Пять поселенцевъ изъ шести, насильственно соединенныхъ вышеуказаннымъ образомъ, не выдерживали долго и, послѣ безполезной борьбы съ голодомъ, убѣгали подъ чужимъ именемъ въ города, или шли въ поискахъ за работой на золотые пріиски. Цѣлыя деревни пустыхъ домовъ на большомъ сибирскомъ пути до сихъ поръ напоминаютъ путешественнику о безплодности оффиціальныхъ утопій, вводимыхъ при помощи березовыхъ розогъ.
Судьба поселенцевъ, попавшихъ въ работники къ сибирскому крестьянину, также очень незавидна. Вся система найма рабочихъ въ Сибири основана на выдачѣ имъ задатковъ, съ цѣлью сдѣлать ихъ неоплатными должниками и держать такимъ образомъ въ состояніи постояннаго рабства; сибирскіе крестьяне обыкновенно придерживаются именно этой системы при наймѣ рабочихъ. Что же касается тѣхъ ссыльныхъ, составляющихъ громадный процентъ всего ссыльнаго населенія, которые добываютъ себѣ средства къ жизни путемъ работы на золотыхъ пріискахъ, то они теряютъ всѣ свои
мался ею раньше. Крестьянская община встречает его с враждой и презрением. Для неё он «рассейский», т. е. нечто пренебрежительное в глазах сибиряка и, кроме того, он — ссыльный! Он принадлежит, с точки зрения сибиряка, к той громадной массе «дармоедов», перевозка и содержание которых стоит сибирскому крестьянину стольких расходов и хлопот. В большинстве случаев такой поселенец — холост и не может жениться, так как на шесть ссыльных мужчин приходится одна ссыльная женщина, а сибиряк не отдает ему своей дочери, несмотря на соблазн 50 р., выдаваемых в таких случаях казною, но обыкновенно исчезающих наполовину в карманах чиновников, пока деньги эти достигнут места назначения. Сибирь не может пожаловаться на отсутствие бюрократических мечтателей, которые, напр., приказывали местным крестьянам строить дома для поселенцев и поселяли последних группами в 5—6 чел., мечтая создать таким образом ссыльно-поселенческую деревенскую идиллию. Все подобного рода замыслы обыкновенно заканчивались неуспехом. Пять поселенцев из шести, насильственно соединенных вышеуказанным образом, не выдерживали долго и, после бесполезной борьбы с голодом, убегали под чужим именем в города, или шли в поисках за работой на золотые прииски. Целые деревни пустых домов на большом сибирском пути до сих пор напоминают путешественнику о бесплодности официальных утопий, вводимых при помощи березовых розог.
Судьба поселенцев, попавших в работники к сибирскому крестьянину, также очень незавидна. Вся система найма рабочих в Сибири основана на выдаче им задатков, с целью сделать их неоплатными должниками и держать таким образом в состоянии постоянного рабства; сибирские крестьяне обыкновенно придерживаются именно этой системы при найме рабочих. Что же касается тех ссыльных, составляющих громадный процент всего ссыльного населения, которые добывают себе средства к жизни путем работы на золотых приисках, то они теряют все свои
