излишка населенія: арестантскія партіи пускаются въ путь. Еженедѣльно партіи въ 500 чел. каждая, включая женщинъ и дѣтей, отправляются, если только погода и состояніе рѣкъ позволяетъ это, изъ Томской тюрьмы и пускаются въ длинный путь пѣшкомъ до Иркутска и Забайкалья. У тѣхъ, кому приходилось видѣть подобную партію въ пути, воспоминаніе о ней остается навсегда въ памяти. Русскій художникъ, Якоби, попытался изобразить ее на холстѣ; его картина производитъ удручающее впечатлѣніе, но дѣйствительность еще ужаснѣе.
Предъ вами — болотистая равнина, по которой носится леденящій вѣтеръ, взметая снѣгъ, начавшій покрывать замерзшую землю. Топи, заросшія тамъ и сямъ мелкимъ кустарникомъ и искривленными деревьями, согнувшимися отъ вѣтра и тяжести снѣга, тянутся кругомъ, насколько захватываетъ глазъ; до ближайшей деревни верстъ 30 разстоянія. Вдали, въ сумеркахъ обрисовываются силуэты пригорковъ, покрытыхъ густымъ сосновымъ лѣсомъ; по небу тянутся сѣрыя снѣжныя тучи. Дорога, утыканная по сторонамъ вѣхами, чтобы отличить ее отъ окружающей равнины, изрытая слѣдами тысячъ повозокъ, изрѣзанная колеями, могущими сломать самое крѣпкое колесо, вьется по обнаженной болотистой равнинѣ. Партія медленно плетется по этой дорогѣ; шествіе открываетъ рядъ солдатъ. За ними тяжело выступаютъ каторжане, съ бритой головой, въ сѣромъ халатѣ, съ желтымъ тузомъ на спинѣ, въ истрепанныхъ отъ долгаго пути котахъ, въ дыры которыхъ торчатъ тряпки, обертывающія израненныя ноги. На каждомъ каторжанинѣ надѣта цѣпь, заклепанная у щиколки, причемъ кольцо, охватывающее ногу, завернуто тряпкой — если ссыльному удалось собрать во время пути достаточно милостыни, чтобы заплатить кузнецу за болѣе снисходительную ковку. Цѣпь идетъ вверхъ по ногѣ и подвѣшивается на поясъ. Другая цѣпь тѣсно связываетъ обѣ руки и, наконецъ, третья соединяетъ отъ 6—8 арестантовъ. Каждое неловкое движеніе одного изъ такой сцѣпленной группы тотчасъ же чувствуется всѣми его товарищами по цѣпи; сильному приходится тащить за собою
излишка населения: арестантские партии пускаются в путь. Еженедельно партии в 500 чел. каждая, включая женщин и детей, отправляются, если только погода и состояние рек позволяет это, из Томской тюрьмы и пускаются в длинный путь пешком до Иркутска и Забайкалья. У тех, кому приходилось видеть подобную партию в пути, воспоминание о ней остается навсегда в памяти. Русский художник, Якоби, попытался изобразить её на холсте; его картина производит удручающее впечатление, но действительность еще ужаснее.
Пред вами — болотистая равнина, по которой носится леденящий ветер, взметая снег, начавший покрывать замерзшую землю. Топи, заросшие там и сям мелким кустарником и искривленными деревьями, согнувшимися от ветра и тяжести снега, тянутся кругом, насколько захватывает глаз; до ближайшей деревни верст 30 расстояния. Вдали, в сумерках обрисовываются силуэты пригорков, покрытых густым сосновым лесом; по небу тянутся серые снежные тучи. Дорога, утыканная по сторонам вехами, чтобы отличить её от окружающей равнины, изрытая следами тысяч повозок, изрезанная колеями, могущими сломать самое крепкое колесо, вьется по обнаженной болотистой равнине. Партия медленно плетется по этой дороге; шествие открывает ряд солдат. За ними тяжело выступают каторжане, с бритой головой, в сером халате, с желтым тузом на спине, в истрепанных от долгого пути котах, в дыры которых торчат тряпки, обертывающие израненные ноги. На каждом каторжанине надета цепь, заклепанная у щиколки, причем кольцо, охватывающее ногу, завернуто тряпкой — если ссыльному удалось собрать во время пути достаточно милостыни, чтобы заплатить кузнецу за более снисходительную ковку. Цепь идет вверх по ноге и подвешивается на пояс. Другая цепь тесно связывает обе руки и, наконец, третья соединяет от 6—8 арестантов. Каждое неловкое движение одного из такой сцепленной группы тотчас же чувствуется всеми его товарищами по цепи; сильному приходится тащить за собою
