Въ бинокль, черезъ окно, я имѣлъ возможность разсмотрѣть двѣ знакомыхъ фигуры „Пинкертоновъ“, дежурившихъ у трамвайной остановки, противъ нашего подъѣзда, выходящаго на Невскій проспектъ.
Не получая никакого опредѣленнаго отвѣта отъ „иностраннаго отдѣла“ о разрѣшеніи мнѣ выѣхать, я прибѣгнулъ къ помощи нашего генеральнаго консульства, которое въ корректной письменной формѣ затребовало у совѣтскихъ властей объясненія причинъ, тормозящихъ выдачу мнѣ выѣздной визы.
2-го апрѣля 1924 года, въ Финляндіи происходили выборы депутатовъ въ риксдагъ. Зная о моемъ затруднительномъ положеніи и желая меня легальнымъ путемъ переправить за границу, нашъ генеральный консулъ внесъ мою фамилію въ списокъ финляндцевъ, проживающихъ при консульствѣ, съ просьбой о выдачѣ общаго разрѣшенія всѣмъ, поименованнымъ въ спискѣ, на кратковременный въѣздъ за границу для участія въ выборахъ въ Финляндіи. Кромѣ самого генеральнаго консула и перваго секретаря, въ спискѣ поименованныхъ были еще двѣ-три фамиліи, въ томъ числѣ и моя.
1-го апрѣля списокъ былъ совѣтскими властями возвращенъ съ отвѣтомъ, что коллективное разрѣшеніе на выѣздъ за границу не можетъ быть выдано и на выборы могутъ лишь ѣхать лица, имѣющія дипломатическіе паспорта, т. е. консулъ и его секретарь.
1-го апрѣля уѣхали генеральный консулъ и секретарь консульства.
Утромъ того же дня я получилъ повѣстку нижеслѣдующаго содержанія: „Государственное Политическое Управленіе (прим. автора: „Чека“) проситъ васъ прибыть 2-го апрѣля въ 12 час. дня, въ помѣщеніе Управленія, въ комнату № 184, въ качествѣ свидѣтеля по дѣлу № 12506 ч. п. о. Явка обязательна“. Далѣе слѣдовали неразборчивыя подписи.
Прочтя эту повѣстку, я сразу понялъ, что моя игра безнадежно проиграна. Особенно непріятно дѣйствовали эти три буквы: „ч. п. о.“ — чрезвычайный политическій отдѣлъ.
Такъ какъ за мной не значилось никакихъ пре-
