мнѣнію нѣкоторыхъ моихъ ближайшихъ друзей, мнѣ слѣдовало, какъ можно скорѣй, уѣхать за границу.
Согласно совѣтскихъ правилъ никто не можетъ покинуть предѣловъ совѣтской республики безъ особаго разрѣшенія на выѣздъ. Процедура добычи такого разрѣшенія для иностранцевъ не такъ длительна, какъ для совѣтскихъ гражданъ, но все таки проходитъ не менѣе трехъ четырехъ дней, пока выполняются всѣ формальности необходимыя для выѣзда за границу.
Такъ какъ въ серединѣ марта истекалъ разрѣшенный мнѣ совѣтскими властями срокъ моего пребыванія въ совѣтскомъ государствѣ, то мой отъѣздъ не могъ возбудитъ болѣзненной подозрительности Чеки, и никоимъ образомъ не могъ быть поставленъ въ связь съ арестомъ Копонена.
Въ началѣ марта я поручилъ служащему консульства исхлопотать мнѣ разрѣшеніе на выѣздъ изъ предѣловъ совѣтской республики и мой паспортъ былъ отправленъ въ особый отдѣлъ „для иностранцевъ.“
Слѣжка за мной приняла совершенно откровенный характеръ, но наблюденіе велось главнымъ образомъ у дома на Невскомъ проспектѣ. Сыщики, всегда двое, дежурили регулярно у остановки трамвая, какъ разъ противъ параднаго подъѣзда нашего консульства. Изъ окна моей конторы, въ бинокль, я ежедневно разсматривалъ столь знакомыя и опротивѣвшія мнѣ физіономіи совѣтскихъ пинкертоновъ.
Въ контору я старался ѣздить въ консульскомъ автомобилѣ въ обществѣ консула и служащихъ консульства и такимъ же образомъ я возвращался домой.
При такомъ способѣ было все таки меньше риска исчезнуть внезапно, какъ это часто случается съ жервами Чеки.
Но я долженъ сказать, что искусство агентовъ Чеки оставляетъ желать многого.
Нѣсколько разъ я проходилъ изъ моей конторы внутреннимъ корридоромъ на другой подъѣздъ нашего дома, выходившій на Малую Конюшенную улицу, перпендикулярную къ Невскому. Чуть высунувшись изъ подъѣзда, можно было видѣть, какъ прогуливались мои сыщики у остановки трамвая на Невскомъ.
