лишь въ томъ случаѣ если бы государство, въ которомъ находится ваша фирма, было бы съ нами въ офиціальныхъ сношеніяхъ. Такъ какъ этого нѣтъ, то договоръ нашъ долженъ быть перестроенъ на иныхъ началахъ, такъ же, какъ это сдѣлано для другихъ фирмъ, съ государствами которыхъ мы не находимся въ офиціальныхъ сношеніяхъ“.
„Иныя начала“ договора заключались въ томъ, чтобы мы поставляли нашъ товаръ на территорію Сов. Россіи въ склады Госторга (государственный торговый синдикатъ), и чтобы вся продажа нашего товара велась Госторгомъ, на условіяхъ долгосрочнаго кредита, безъ иныхъ гарантій кромѣ… самаго договора.
Поэтому я счелъ моментъ, какъ нельзя болѣе подходящимъ, чтобы отказаться отъ предложенія, мотивируя мой отказъ необходимостью списаться съ моей фирмой.
У меня гора свалилась съ плечъ, и я могъ теперь уѣхать изъ совѣтской Россіи къ себѣ на родину.
Совершенно неожиданно въ нашъ разговоръ вмѣшался Мессингъ, державшійся во время совѣщанія въ сторонѣ, и лишь изрѣдка бросавшій на меня, острые, непріятные взгляды. Глухимъ голосомъ, съ сильнымъ эстонскимъ акцентомъ, онъ мнѣ задалъ вопросъ: „Скажите пожалуйста, какъ вы переписывались съ вашей фирмой?“
Этотъ вопросъ такъ меня удивилъ своей неумѣстностью, что я могъ только сказать въ отвѣтъ: „Я не понимаю вашего вопроса, и мнѣ кажется, что онъ не имѣетъ никакого отношенія къ предмету нашего совѣщанія.“
Въ этотъ моментъ Красинъ и Лежава встали, извинились неотложными дѣлами, и, простившись со мной, вышли изъ комнаты.
Мой рѣзкій отвѣтъ, повидимому, нисколько не смутилъ Мессинга, и несмотря на знакъ глазами, сдѣланный ему Эрисманомъ, онъ усмѣхнулся, и вторично обратился ко мнѣ съ вопросомъ:
„Я думаю, что письма въ Америку очень долго идутъ. Вы вѣроятно теперь уѣдете домой въ Финляндію, такъ какъ здѣсь вамъ нѣтъ смысла ожидать от-
