сколькихъ арестовъ былъ въ концѣ концовъ оставленъ въ покоѣ. Въ періодъ „Нэпа“, какъ и многіе бывшіе офицеры, онъ кое-какъ приспособился къ режиму, и даже устроился на какую-то очень маленькую должность въ одномъ изъ совѣтскихъ торгово-промышленныхъ предпріятій. Эта должность давала полуголодное существованіе, но зато казалось, что на прошлое „офицерство“ теперь можетъ быть поставленъ крестъ, и о старой профессіи „царскаго“ офицера, уже никто не напомнитъ ни обысками, ни арестами, ни угрозами. Такъ казалось бѣдному Т., и онъ чувствовалъ себя почти счастливымъ, надѣясь на дальнѣйшую эволюцію „Нэпа“, и имѣя возможность поддерживать мать и сестру.
Въ октябрѣ его внезапно арестовали по подозрѣнію въ контръ-революціи и шпіонажѣ, такъ какъ кто то изъ живущихъ за границей русскихъ эмигрантовъ, былъ настолько неостороженъ, что въ одномъ изъ писемъ къ своимъ друзьямъ въ Россіи, упомянулъ фамилію Т.
При одномъ изъ обычныхъ, повальныхъ обысковъ, производимыхъ періодически Чекой, это письмо была найдено у одного изъ корреспондентовъ легкомысленнаго эмигранта. Это повлекло за собой аресть массы всевозможныхъ лицъ, и въ томъ числѣ несчастнаго Т. съ сестрой. Дѣвушку выпустили изъ тюрьмы въ декабрѣ, а ея брата и еще нѣсколькихъ человѣкъ, арестованныхъ по тому же „дѣлу“, разстрѣляли по постановленію коллегіи Московской Чеки, т. е. безъ суда.
Немного спустя послѣ вышеописанной встрѣчи, мнѣ опять пришлось соприкоснуться съ однимъ изъ многихъ случаевъ массовой казни, произведенной только на основаніи провокаціи и подозрительности Чеки. Но я не хочу вдаваться въ утомительный перечень всѣхъ этихъ ужасныхъ фактовъ, такъ какъ обо всемъ этомъ я разскажу въ главахъ, посвященныхъ моему пребыванію въ совѣтскихъ тюрьмахъ. Тамъ я имѣлъ возможность наблюдать „въ натуральную величину“ всю закулисную сторону совѣтскаго быта. Тамъ я видѣлъ собственными глазами, сотни людей, которыхъ убивали безъ всякаго суда.
