артиста Андреева, я столкнулся во время антракта въ театральномъ корридорѣ съ моимъ бывшимъ попутчикомъ голландцемъ. Въ отвѣтъ на высказанное мною неудовольствіе и жалобы на убійственную медлительность и бюрократизмъ совѣтскихъ учрежденій, мой пріятель подвелъ меня ко входу въ освѣщенный театральный залъ. Показывая рукой на нѣсколько ложъ бенуара съ сидящими въ нихъ людьми въ смокингахъ и фракахъ, голландецъ мнѣ сказалъ:
„Всѣ эти господа — наши съ вами коллеги — иностранные купцы. Я почти со всѣми съ ними знакомъ. Хотите на пари — ужинъ у Донона съ шампанскимъ, что самый счастливый и ловкій изъ нихъ, добился какого нибудь опредѣленнаго рѣшенія по своему дѣлу не менѣе какъ по истеченіи года ожиданій и хлопотъ. А большинство занимаются случайными дѣлишками въ надеждѣ на измѣненіе обстановки къ лучшему.
Одному какому нибудь изъ насъ удается обработать крупное дѣло, благодаря счастливому стеченію обстоятельствъ и политической коньюнктурѣ. Тогда всѣ сразу оживаютъ духомъ, такъ какъ каждый думаетъ что и его счастливый чередъ прійдетъ. Я сдѣлалъ, на свое несчастье, одно крупное дѣло, такъ какъ это какъ разъ совпало съ моментомъ, когда большевики хотѣли добиться признанія ихъ въ Голландіи. Теперь мои принципалы держать меня тутъ, въ этомъ болотѣ, надѣясь на дальнѣйшіе выгодные дѣла. Черта съ два!
На дняхъ, вотъ тотъ черненькій французъ очень выгодно закупилъ у Совѣтскаго правительства громадную партію льна. Онъ здѣсь торчитъ уже десятый мѣсяцъ. За этотъ ленъ мы и нѣмцы давали цѣну гораздо выше, чѣмъ французы, но сейчасъ здѣсь въ модѣ Франція“… Отъ пари съ голландцемъ, я разумѣется отказался, но все же мы рѣшили поужинать, послѣ спектакля, въ небольшой компаніи у „Донона.“
Бывшій Императорскій Маріинскій театръ или по совѣтски „государственный театръ оперы и балета“, пострадалъ отъ совѣтскаго режима сравнительно мало. Стало чуть грязнѣе, потускнѣла позолота, обвѣтшали роскошныя портьеры парадныхъ ложъ и на нихъ были вышиты золотомъ эмблемы совѣтской
