Тотъ пароходъ, съ котораго я выгружалъ посылки, носилъ названіе „Глѣбъ Бокій“ и помощникъ капитана, заключенный въ лагерѣ, Викторъ Битнеръ оказался мой большой пріятель, съ которымъ я сидѣлъ въ тюрьмѣ на Шпалерной. Битнеръ до тюрьмы былъ капитаномъ совѣтскаго парохода, дѣлавшаго рейсы между Петербургомъ и Англіей. Помощникомъ Битнера былъ бывшій офицеръ Императорскаго флота Калакуцкій, секретный сотрудникъ Чеки. По доносу Калакуцкаго Битнера обвинили въ контръ революціонномъ замыслѣ и сослали въ Соловецкій лагерь. А Калакуцкій назначенъ былъ капитаномъ парохода.
Битнеру еще оставалось два года до отбытія срока наказанія и семья его, оставшаяся въ Петербургѣ безъ всякихъ средствъ существованія, ничѣмъ не могла помочь ему. Поэтому несчастный Битнеръ существовалъ исключительно на казенномъ пайкѣ, такъ же, какъ капитанъ и весь персоналъ парохода. Но я искренно завидовалъ всѣмъ этимъ морякамъ Соловецкаго лагеря, имѣвшимъ возможность дѣлать свое привычное дѣло, жить во все время навигаціи на суднѣ и лишь отдаленно соприкасаться со всей лагерной мерзостью, преступленіемъ и предательствомъ.
Посылки мы выгрузили, шла уборка, такъ какъ черезъ часъ параходъ опять уходилъ въ Кемь, а насъ поставили на разгрузку баржи. Было около одинадцати часовъ дня. Взваливая на плечи мѣшокъ съ гречневой крупой, я услышалъ, что какой то чекистъ выкликаетъ мою фамилію.
Когда я откликнулся, мнѣ приказали, какъ можно скорѣй, явиться къ дежурному по Кремлю. Такіе внезапные вызовы ничего хорошаго не предвѣщаютъ и я съ тяжелымъ сердцемъ поспѣшилъ въ Кремль.
Дежурный по Кремлю мнѣ приказалъ немедленно собрать вещи и бѣжать на параходъ, который съ минуты на минуту долженъ былъ уйти въ Кемь. Съ сильно бьющимся сердцемъ, боясь вѣрить въ проснувшуюся надежду на освобожденіе, я собралъ разсованныя по разнымъ мѣстамъ Кремля мои вещи и въ сопровожденіи конвойнаго чекиста помчался на пристань.
