славныхъ то мѣсто, гдѣ стоитъ жертвенникъ, считается заповѣдной святыней, на которой можетъ стоять только посвященный въ санъ священника.
Ногтевъ пытался держать намъ какую то рѣчь, но не докончилъ и приказалъ всѣмъ разойтись. Какимъ образомъ его убрали и какъ увели лошадь, мнѣ неизвѣстно.
Въ десятую роту я явился съ утра со всѣми моими пожитками. Такъ какъ я весь былъ покрытъ насѣкомыми и ими кишѣли мои вещи, меня отправили въ баню, которая ваходится внѣ Кремля. Всѣ мои вещи я передалъ двумъ заключеннымъ, исполнявшимъ обязанности дневальныхъ въ корридорѣ: одинъ бывшій охранникъ, а другой—бывшій жандармскій вахмистръ. За три фунта сахара, пять пачекъ махорки и два куска мыла они обѣщали вычистить и вытряхнуть всѣ мои вещи и тщательно обрызгать ихъ скипидаромъ (скипидаръ за мой счетъ). Сразу чувствовалось, что я попалъ, наконецъ, въ культурную обстановку. Надолго ли?
Всѣ заключеннные кромѣ находящихся въ карцерахъ и на Сѣкирной горѣ, ходятъ по острову совершенно свободно. Но для выхода изъ Кремля нужно всякій разъ брать у дежурнаго по Кремлю пропускъ. Разумѣется, никто не бродитъ по острову безъ дѣла, такъ какъ, во-первыхъ, всѣ заключенные всегда заняты, во вторыхъ, бродить по острову ради удовольствія прогулки очень опасно, такъ какъ всюду ходятъ патрули и прогуливаются чекисты. Пока я шелъ въ баню, меня три раза останавливали по дорогѣ и опрашивали. Ярко свѣтило солнце, но приближеніе зимы уже чувствовалось въ рѣзкомъ, холодномъ вѣтрѣ и подмороженной дорогѣ. Встрѣчались заключенные, группами и въ одиночку, выполнявшіе различныя работы. Изъ трубъ заводовъ и мастерскихъ валили клубы дыма и изъ-за поворота лѣса выползалъ змѣйкой поѣздъ узкоколейной желѣзной дороги. Я шелъ и старался себѣ представить, какое впечатлѣніе произвела бы вся эта картина на посторонняго наблюдателя, не знающаго закулисной стороны Соловецкаго лагеря. Мирная, почти идиллическая картина трудо-
