мѣщеній начальства, новыхъ распоряженій, пріѣздовъ всевозможныхъ комиссій изъ центра и т. п. вещей, которыя играютъ первостепенную роль въ монотонной жизни обезличенныхъ заключенныхъ лагеря. Однажды была разсказана такая „новость“. Помощникъ начальника лагеря, московскій чекистъ Васьковъ, воспылалъ страстью къ одной изъ заключенныхъ — Томилиной. Ея мужъ былъ тоже заключеннымъ лагеря. Супруги были сосланы въ лагерь на одинъ годъ и срокъ ихъ заключенія истекалъ въ сентябрѣ. Поэтому ихъ надлежало отправить на материкъ въ пересыльный лагерь Кеми, гдѣ ихъ должны были освободить. Томилинъ все время находился на тяжелыхъ работахъ, а его жена состояла секретаршей Васькова. Однажды, Томилина назначили на такія работы, какихъ онъ не могъ выполнить, и за это его перевели на Сѣкирную гору, продливъ срокъ пребыванія въ лагерѣ. Томилина оказалась во всѣхъ отношеніяхъ свободной и сдѣлалась законной супругой Васькова. Послѣ цѣлаго ряда такихъ новостей, въ которыхъ разстрѣлы чередовались съ предательствомъ, у меня пропала всякая охота слушать разговоры посѣтителей ларька. Я избралъ себѣ другое занятіе. Въ промежуткахъ между подметаніемъ площадки вокругъ кіоска, установленіемъ очередей покупателей и разсыпаніемъ картошки по кулькамъ—все это входило въ кругъ моихъ обязанностей,—я усаживался на ящикъ и бросалъ кусочки хлѣба готовившимся къ отлету молодымъ чайкамъ. Но и это невинное занятіе мнѣ опротивѣло послѣ одного случая. Какъ-то Елагинъ запоздалъ меня смѣнить. Закрывъ ларекъ, я усѣлся ка ящикъ и, пожевывая ветчину съ хлѣбомъ, началъ бросать маленькіе кусочки хлѣба птицамъ. Онѣ очень ловко и забавно ловили кусочки на лету и даже пытались вырывать хлѣбъ у меня изъ рукъ. Изъ этого занятія меня вывели два до нельзя истощенныхъ и оборванныхъ человѣка, которые, повидимому уже нѣсколько разъ пытались обратиться ко мнѣ, но я по своей глухотѣ и разсѣянности не обращалъ на нихъ вниманія. Одинъ изъ нихъ, молодой сказалъ мнѣ: „Бросьте лучше намъ нѣсколько кусочковъ. Мы не хуже птицъ поймаемъ ихъ на лету“. Эта фраза была для меня точно ударъ хлыстомъ по моей совѣсти. На бѣду ла-
