вать въ лагерѣ впроголодь, покупая лишь такіе продукты, какъ сало, селедку, картофель, хлѣбъ, лукъ и иногда сахаръ и чай. Около 1000 человѣкъ живутъ вполнѣ сытно — это всевозможные нэпманы, попавшіе въ лагерь за спекуляцію, контрабанду, взятки и разныя должностныя преступленія. Они имѣютъ возможность проживать въ среднемъ отъ 50 рублей въ мѣсяцъ и выше. Прекрасно обставлены заключенные чекисты высшихъ ранговъ. Хотя оффиціально они не получаютъ никакого жалованья, но имъ отпускается, такъ называемый, „особый паекъ“, обмундированіе и ихъ помѣщаютъ въ особыя, вполнѣ комфортабельныя помѣщенія. Какъ это ни странно, но въ конечномъ итогѣ хуже всего живется на Соловкахъ представителямъ рабочаго и крестьянскаго класса и смертность среди нихъ значительно выше, чѣмъ среди другихъ группъ заключенныхъ. Образованные люди страдаютъ невыносимо первыхъ два-три мѣсяца „моральнаго карантина.“ За это время всѣ больные и старики обычно умираютъ. Выдержавшіе адъ карантина постепенно устраиваются на работы сообразно со своей спеціальностью и назначаются даже на отвѣтственныя техническія и хозяйственныя должности. Разумѣется, это не даетъ никакого матеріальнаго улучшенія, но зато избавляетъ отъ тяжелыхъ работъ, и, самое главное, даетъ возможность жить не въ соборахъ, а въ бывшихъ монашескихъ кельяхъ. Это очень много значитъ. Можно спать на отдѣльной койкѣ, можно мыться въ закрытомъ помѣщеніи и можно иногда погрѣться около печки. Вполнѣ естесственно, что мечта каждаго заключеннаго — какъ можно скорѣе вырваться изъ ада „карантина“, и попасть въ одну изъ спеціальныхъ ротъ. Благодаря счастью, знакомствамъ по прежней тюрьмѣ, ловкости, иногда удается кому-нибудь проскочить въ спеціальную роту ранѣе положеннаго срока, и даже попасть на какое-нибудь отвѣтственное мѣсто. Но это всегда кончается грустно. Сексоты не дремлютъ, весь лагерь кишитъ предателями и въ одинъ прекрасный день, „спеціалиста“ снимаютъ съ должности и переводятъ безъ всякаго объясненія причинъ въ одну изъ ротъ собора. Надо все опять начинать сначала. Весь ужасъ Соловецкаго лагеря въ томъ и состоитъ, что ни одинъ заключен-
