государства требовала для своего обслуживанія культурныхъ силъ.
Благодаря монополіи внѣшней торговли, совѣтскому правительству удалось временно стабилизировать на внутреннемъ рынкѣ, денежную единицу-червонецъ.
Широко примѣняемая система продовольственнаго налога на сельское населеніе, конфискованные церковные, дворцовые, частные капиталы, драгоцѣнности и недвижимыя имущества явились государственнымъ фондомъ. Систематическія полицейскія облавы, тюрьма, ссылка и разстрѣлы способствовали упроченію червонца несмотря на произвольно расширяемое право эмиссіи.
Изъ полуразрушенныхъ фабрикъ и заводовъ удалось выдѣлить рядъ предпріятій, наименѣе пострадавшихъ отъ разрушенія, и пополнить ихъ оборудованіе за счетъ тѣхъ предпріятій, которыхъ нельзя было возстановить.
Вся эта работа была выполнена, въ буквальномъ смыслѣ слова, цѣною многихъ десятковъ тысячъ, если не сотенъ, человѣческихъ жизней. Люди умирали отъ истощенія, тысячами разстрѣливались за малѣйшее проявленіе неудовольствія, такъ какъ въ началѣ денежной реформы, заработная плата производилась обезцѣненными деньгами и жалкими продовольственными пайками.
Экспедиціонные отряды Чеки опустошали деревни, чтобы дать возможность правительству снабжать полуголодныхъ рабочихъ тощими пайками. Въ обмѣнъ на экспортируемый за границу, отнятый у крестьянъ хлѣбъ, ленъ, шерсть и лѣсъ, совѣтское правительство получало тотъ минимумъ товаровъ, который былъ необходимъ для созданія миража пробуждающейся промышленности.
Заводы и фабрики раработали, кое какъ наладились желѣзныя дороги. Нетребовательное, изстрадавшееся за годы разрухи и анархіи деревенское населеніе начало получать отъ городовъ дрянную мануфактуру, примитивный инструментъ и земледѣльческія орудія. Города начали оживать. Мертвые молчали, а оставшіеся въ живыхъ присматривались къ „Нэпу“, съ надеждой на дальнѣйшее развитіе и улучшеніе жизненныхъ условій.
