сидя въ тюрьмѣ, проболтался, то его перевели въ одиночное заключеніе и онъ очень поплатился за свою болтовню, такъ какъ былъ приговоренъ сначала къ разстрѣлу, а потомъ ему замѣнили разстрѣлъ десятилѣтнимъ заключеніемъ въ Соловецкомъ лагерѣ. Если бы не кокаинъ и не ботливость, Калугинъ отдѣлался бы пустяками, такъ какъ онъ попалъ въ тюрьму за изнасилованіе какой-то дѣвушки, что не считается въ совѣтской Россіи большимъ преступленіемъ въ особенности для чекиста.
Костинъ скромно умолчалъ, почему онъ самъ оказался въ тюрьмѣ, въ одной камерѣ съ Калугинымъ. Я думаю, что именно онъ же разсказалъ своему начальству о томъ, что Калугинъ себя „расшифровалъ“ передъ товарищами по камерѣ.
На утро третьихъ сутокъ нашего путешествія, конвой смѣнился и новый начальникъ конвоя почему-то не пожелалъ оказывать льготы ѣхавшимъ съ нами чекистамъ. Старика священника и еще двухъ стариковъ съ верхней полки, начальникъ конвоя перевелъ на три отдѣленія впередъ, а на ихъ мѣсто вселилъ къ намъ четырехъ уголовныхъ. Двое изъ нихъ были совсѣмъ молодые парни, сплошь татуированные на груди, рукахъ и даже на спинѣ. Двое другихъ были постарше и держали себя съ большимъ достоинствомъ, какъ и полагается держать себя настоящимъ бандитамъ, согласно тюремной традиціи.
На одной изъ станцій конвойные въ первый разъ за все путешествіе принесли кипятокъ и разлили его по кружкамъ и чайникамъ.
Когда Калугинъ всталъ со скамейки, чтобы протискаться въ уборную, то сверху на него свалился чайникъ съ кипяткомъ, обварившій ему шею и уши. Калугинъ немедленно вызвалъ конвойнаго начальника, но ничего опредѣленнаго установить не удалось. На двухъ верхнихъ полкахъ нашего отдѣленія помѣщалось десять человѣкъ и у конвойнаго начальника не было возможности разбираться въ этомъ происшествіи.
„Пріѣдемъ въ Кемъ — тамъ разберемъ“. — Таково было Соломоново рѣшеніе начальника конвоя.
Когда Калугинъ проходилъ въ уборную, то
