дили, такъ какъ на слѣдующій же день, послѣ визита въ консульство, онъ былъ арестованъ и чешская виза на паспортѣ послужила достаточной уликой для Чеки, чтобы обвинить Сагу въ шпіонажѣ и дискредитированіи совѣтской власти. Въ результатѣ пять мѣсяцевъ подъ слѣдствіемъ въ Бутырской тюрьмѣ и заключеніе на три года въ Соловецкомъ лагерѣ.
Какъ ни утомительно было сидѣть скорчившись, все же это было лучше, чѣмъ лежать среди грязи и лужъ зловонной жидкости, капавшей сверху.
На мое заявленіе и просьбу, куда-нибудь убрать старика священника, страдавшаго разстройствомъ мочеиспусканія, конвойный начальникъ, смѣрилъ меня взглядомъ и сказалъ. — „Не ваше дѣло, не на прогулку ѣдете. Въ другихъ отдѣленіяхъ еще хуже, однако, никто не жалуется“.
Повидимому, въ другихъ отдѣленіяхъ было дѣйствительно хуже, такъ какъ на разсвѣтѣ, когда мы стояли на какомъ-то полустанкѣ, въ одномъ изъ отдѣленій поднялся шумъ. Заключенные просили убрать трупъ, только что скончавшагося ихъ товарища, чахоточнаго татарина изъ Крыма. Шумъ все увеличивался и началась перебранка съ конвойнымъ. Во время этой перебранки, американскій инженеръ Шевалье, въ состояніи истерики бился о рѣшетку и что то кричалъ. Начальникъ конвоя выстрѣлилъ въ него и прострѣлилъ ему плечо.
Я познакомился съ этимъ американцемъ много времени спустя послѣ этого случая, въ лазаретѣ въ Кеми, гдѣ ему ампутировали руку. Шевалье былъ во время гражданской войны въ составѣ англійскихъ легіоновъ на Кавказѣ и остался въ Тифлисѣ, не желая покинуть одну русскую женщину, которой онъ былъ увлеченъ. Онъ происходилъ изъ штата Луидьяны.
Послѣ многихъ хлопотъ, ему удалось оформить свой бракъ и выхлопотать для себя и жены право выѣхать изъ Россіи. Незадолго до отъѣзда его арестовали за шпіонажъ и сослали на Соловки. Ему всю ночь пришлось пролежать вплотную съ трупомъ скончавшагося татарина, а до этого онъ совершилъ путешествіе по этапу съ Кавказа въ Петербургъ, которое продолжалось три недѣли съ короткими остановками въ переполненныхъ провинціальныхъ пересыльныхъ
